Язык чар

– Извини. – Гвен покачала головой. – Я не могу это себе позволить.

– Я заплачу, – сказала Руби.

– За счет заведения, – одновременно с ней сказала Ким.

Они посмотрели друг на дружку и рассмеялись.

– Очень любезно, – сказала Гвен, довольная тем, что решение приняли без ее участия.

Переведя дыхание, она опустилась в ближайшее кресло.

– Хочу полную перемену.

– Уверена? – Ким взялась за расческу.

– Хочу начать с чистого листа.

Руби закатила глаза.

– Это же всего лишь волосы.

Гвен посмотрела на сестру в зеркале.

– Прекрати притворяться. Знаю, тебе до смерти хочется сделать меня красивой.

Руби расплылась в широкой улыбке.

– Твоя правда. В следующий раз можно сделать полный мейкап.

– Нет уж, спасибо. – Гвен закрыла глаза и постаралась не думать о пляшущих ножницах и падающих волосах.

Ким задавала разные вопросы, спрашивала, как ей живется, и она отвечала. Отмалчиваться было бы невежливо, и к тому же Ким вела такой разговор по профессиональной привычке. Руби сидела на кожаной софе и листала журнал, так что Гвен успела рассказать и о «Любопытных мелочах», и о витринах и при этом ухитрилась не уснуть. К тому моменту, когда Ким сказала ей открыть глаза, сковывавшие ее узлы напряжения ослабли и распустились. Может быть, в ненавязчивом щебете было что-то такое.

Она посмотрела в зеркало.

– Ни фига себе.

– Не нравится? – забеспокоилась Ким. Появившаяся в зеркале Руби показала большой палец.

Гвен подняла руку к шее и коснулась голой шеи. Повернула голову.

– Замечательно, – машинально сказала она. И определенно по-другому.

– Надо посушить, чтобы все улеглось как надо.

– Угу, – согласилась Гвен. Вот только есть ли дома фен?

– Но и так уже хорошо. А завитушки сами вернутся.

– Мне нравятся завитушки, – сообщила Гвен.

– Знаю. – Руби улыбнулась сестре в зеркале. – Мне тоже.

– Спасибо, – сказала Гвен, разглядывая себя, новую. – Мне даже как-то не по себе. Но по-хорошему.

– Мило, – одобрила Ким. – Хоть сейчас на рекламное фото.

Возвращаясь домой, в Эндхауз, Гвен выбрала длинный маршрут через центр Пендлфорда. Уже горели уличные фонари, мягким светом подчеркивая прекрасную архитектуру церкви и городского моста. Пешеходы шли по тротуарам, кутаясь от холода в пальто, и каменная рыба замерла над крышей, раскрыв рот, словно собиралась что-то сказать.

Так, пребывая в состоянии странной мечтательности, сопутствовавшим ей весь день, Гвен и свернула к Эндхаузу. Машина одолела подъем, и ей открылся дом. В прихожей и на кухне – там, где она его и оставила – горел свет. Над передней дверью поблескивало мозаичное стекло. Щель между зелеными клетчатыми шторами на кухне рассекала тьму яркой вертикальной полосой.

Заехав на парковочную площадку, Гвен еще с минуту сидела за рулем, глядя на каменное строение с запущенным садом, на крышу с пятном от отвалившейся черепицы, и в какой-то момент ощутила тупую боль в солнечном сплетении, такую сильную, что ей пришлось согнуться, опустить голову на руль. Она вдруг почувствовала, что вернулась домой.

Руби позвонила в пятницу – она поговорила с кем-то из организаторов ярмарки в Бате и выяснила, что там как раз освободилось место.

– Место отличное. В Бате столько богачей. И денег у них точно больше, чем мозгов. Уверена, ты все свое продашь.

– Спасибо.

– Я не в этом смысле, – быстро добавила Руби.

– Все в порядке. Спасибо. Серьезно. – Гвен положила телефон, немножко ошеломленная внезапным интересом со стороны сестры.

Еще бóльший сюрприз ждал ее утром в субботу, когда Руби и Кэти заявились к ней до начала пендлфордского рынка. Кэти только что не приплясывала от волнения.

– А у нас для тебя кое-что есть. Подарок.

– Это для работы, – сказала Руби, – так что не переживай.

– Мне скоро надо ехать. – Гвен уже сложила вещи в фургон и заливала кофе в термос.

– Мы решили, что тебе нужен новый лук. – Кэти протянула дорожную сумку. – Чтобы соответствовать теме.

– На меня все равно никто не смотрит. – В голосе Гвен прозвучали сердитые нотки.

– Ты представляешь компанию. Ты – часть бренда, – сказала Руби. – Это как… ну… Ты же не пойдешь к парикмахеру, у которого неухоженные волосы.

– Мама права, – поддержала ее Кэти. – Вид у тебя сейчас неподходящий. – Она подняла руки, изображая фоторамку. – Режет глаз.

– Спасибо, о любимейшая моя племянница. Напомни, чтобы я не пекла тебе больше кексов.

– Не хочу сказать ничего такого. Для обычного дня ты выглядишь нормально – типа, сходить в супермаркет или куда-то еще в этом духе.

– Не проходит. – Гвен покачала головой.

– Но сегодня тебе нужно выглядеть так, словно ты сама носишь то, что продаешь. Как будто это часть твоей жизни, – морща лоб, объяснила Кэти.

– Это и есть часть моей жизни.

– Вот именно. – Лоб у Кэти разгладился, как пластилин, лицо посветлело, словно она выиграла спор. Юность.

– Даже не пытайся спорить с этой упрямицей, – вмешалась Руби.

– Интересно, от кого это у нее, – пробормотала Гвен.

– От папы, – сказала Кэти.

– От отца, – сказала Руби.

Мать и дочь рассмеялись.