Язык дирижирования

Чем бы ни было значение дирижерского сообщения, его (сообщения) структура всегда материальна: «...это ложное представление, будто нечто может быть выражено через ничто..; в действительности же значимость получается исключительно благодаря выстроенным в определенном порядке материальным единицам» (49, 133). А. Моль подчеркивает, что «связь материальна, в каком бы виде она ни осуществлялась» (34, 278); между тем материальность связи дирижера и тех, кто его воспринимает, теорией дирижирования еще недостаточно раскрыта. Благодаря этому одно из необходимых условий действенности дирижирования для многих до сих пор заслоняется представлением о таинственном, едва ли не сверхчувственном влиянии дирижера.

Значимость знаков дирижирования. Каждое структурно оформленное действие дирижера является знаком не само по себе, а благодаря его связи с некоторым значением; действие дирижера, не обладающее значением, знаком не является. В зависимости от того, в каких отношениях находятся форма (структура) и содержание (значение) дирижерского знака, он становится изобразительным, условным или безусловным знаком. Одна и та же структура, соединенная с разными значениями, образует разные знаки. Так, например, зрительно воспринимаемое движение руки дирижера может быть и изобразительным знаком движения, и условным знаком одобрительного (неодобрительного) отношения дирижера к чему-либо, и безусловным знаком изменений динамики и темпа музыкального звучания.

Основными значениями дирижерских знаков являются музыкально-слуховые представления: «Передавайте оркестру пульсацию ритма, уравновешивайте звуковые массы, следите за фразировкой — таковы высшие добродетели дирижера» (32, 119). Тот факт, что действия дирижера, обозначающие его музыкально-слуховые представления, составляют основу знаковой системы дирижирования, подтверждается несостоятельностью балерины и мима, каким бы высоким ни было их собственное профессиональное мастерство, за дирижерским пультом. Языки хореографии и пантомимы не передают тех значений, которые необходимы исполнителям в процессе коллективного музицирования.

Другие значения дирижерских знаков факультативны: они всегда могут быть, но никогда не присутствуют обязательно. Если дирижер во время концерта представит себе какой-нибудь пейзаж (и т. п.), из этого не следует, что исполнители представят себе то же самое — их зрительные (или другие) представления могут быть абсолютно несходными с представлением дирижера или вовсе отсутствовать. Несмотря на то, что в репетиционный период дирижер имеет возможность описать словами свое зрительное (или другое) представление с тем, чтобы вызвать его у исполнителей, само по себе это в малой степени приближает исполнительский коллектив и дирижера к их общей цели — совершенному музицированию.

«Когда музыкант пытается рисовать, то он не производит ни музыки, ни картины... Музыкальной речи недоступно... с точностью определить предмет чувства, предмет ощущения и тем самым достигнуть наивысшей отчетливости... Музыкальный язык может передавать... чувства и ощущения» (14, 21). Последнее доступно и языку дирижирования — действия дирижера могут иметь и обычно имеют эмоциональные значения; иногда же эмоция оказывается единственным значением дирижерского действия. Благодаря определенному сходству эмоционального опыта дирижера, исполнителей и слушателей, а также устойчивым связям между эмоциями и внешними (интонационными, мимическими и др.) формами их выражения, эмоциональные значения дирижерских действий воспринимаются как исполнителями, так и слушателями. В результате чувства дирижера в той или иной мере становятся их чувствами.

Системность знаков дирижирования. Знаки дирижирования образуют не просто некоторую совокупность, но упорядоченную совокупность, или систему. Для каждой системы — и для системы дирижерских знаков в том числе — характерно наличие правил, вносящих согласие в отношения между элементами, ее образующими. Поэтому знание системы дирижирования — это знание не только отдельных дирижерских знаков, но и их системных связей.

Закономерности некоторой объективно существующей системы не меняются от того, знаем мы их или нет. Если, например, ребенок не знает о существовании закона всемирного тяготения, то это не значит, что на него данный закон не распространяется. Тот факт, что дирижеры далеко не всегда могут объяснить, как они достигли того или иного звукового и эмоционального результата, подсказывает ложный вывод, что их действия необъяснимы в принципе и никак не согласуются с общими закономерностями дирижирования, а сами эти закономерности едва ли существуют.

В действительности поведение любого дирижера, каким бы особенным оно ни казалось, представляет собой частный случай использования знаковой системы дирижирования, которая так или иначе подчиняет себе все индивидуальные манеры и «...дает объяснение действенности дирижерских приемов, несмотря на все разнообразие творческих натур и «почерков» дирижеров» (39, 72).