Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939)

• слот исторических аллюзий. В некоторых эмигрантских кругах, преимущественно демократических, либеральных возникает и противоположная интерпретация имени Русь, отождествляющая этот период истории с варварством и монголо-татарским невежеством. Важно отметить перекличку важных для русской исторической науки и общественной жизни (в споре славянофилов и западников в XIX веке и сменовеховцев и евразийцев в XX в.) культурно значимых концептов «Русь», «Россия», «Восток», неологизма «Чингисхания»,[268] «Европа», которые оживились в эмигрантских научных кругах:

Для [современных славянофилов. – А. З.] идеал настоящей России находится в глубине веков, когда Русь была только Востоком. Возвеличивая Чингисханию, они забывают, что главным желанием русского человека тех времен было – да минет Бог орду. И как только Русь стала на ноги, то скоро потянулась к свету общечеловеческой, европейской культуры (Дни. 1925. 10 февр. № 687).

Фрейм монархических аллюзий. Прецедентное имя Русь в сознании монархически настроенных эмигрантов оказывается тесно сплетенным с идеей монархии, поэтому страна без царя, императора (началось все это, по их мнению, с отречения от престола Николая II) представляется им как обезглавленное, недееспособное государство:

Новый скорбный удар по русским сердцам – смерть патриарха, вновь нам громко твердит о пагубности нашего безглавия. Умер Отец наших отцов и все церковные люди ясно сознали, как тяжко и страшно им будет жить в наше лютое время без Церковной главы, а получить-то вновь эту главу на Руси бесгосударной [sic], безглавой, уже невозможно (Рус. стяг. 1925. 4/7 июня. № 1).

Фрейм церковно-православных аллюзий. Традиционные определения, сочетающиеся с именем Русь, – это православный, христианский:

…работаем мы и готовимся мы кровь проливать… за свободу своих детей… за Русь Православную… (Рус. правда. 1930. июль – авг.).

То во Христе замученная Православная Русь, во главе с мучеником Царем, христосовалась со своей поруганной землей. И отвечала Русская земля (Рус. голос. 1939. 9 апр. № 418).

Фрейм преемственности. В сознании эмигрантов существует устойчивая связь, соединяющая в смысловую цепочку когнитивно-ментальные образы «Русь прежняя» – «продолжение Руси/России в эмиграции» – «будущая возрожденная, воссозданная Русь/Россия». Прецедентное имя Русь получает расширительное употребление и возрождает старое, древнерусское значение, когда этим собирательным существительным называли жителей страны; в данном случае топоним Русь приравнивается к понятию «русская колония»:

…Пушкина чествует также американская Русь путём устройства лекций, докладов и литературно-музыкальных вечеров» (Рассвет. 1937. 11 февр. № 35).

Семантический механизм – метонимия: название страны переносится на людей, такое употребление в современном языке является стилистически маркированным и вследствие этого обладает мощным прагматическим потенциалом.

В эмигрантской публицистике имя Русь вступает в смысловое сопряжение с именем Россия (по принципу дополнительной семантической дистрибуции): название Россия ассоциируется с государственно-территориальным устройством, Русь – с его духовно-национальным и религиозным своеобразием. Ср. также окказиональные биномы типа Россия-Русь: