Язык тела: природа и культура

Н. Казинс в книге "Биология Надежды" показывает, что длительный смех стимулирует выделение эндорфинов. Смеясь, человек начинает чувствовать себя гораздо лучше, потому что в этих условиях в организм начинают поступать эндорфины, притупляющие, как уже отмечалось выше, ощущение боли (физической и душевной). Эндорфины стимулируют также имунную систему организма, тем самым повышая его сопротивляемость.

Установлено, что адекватное восприятие юмора и смех у алкоголиков и наркоманов, проходящих курс лечения, является первым надежным признаком восстановления. С физиологической точки зрения, это происходит потому, что организм начинает сам синтезировать эндорфины, блокирующие подавленное состояние, и, возможно, потому, что смех позволяет отстраниться от того, что еще недавно подавляло человека, смех помогает обрести внутренний контроль.

Исследования показывают, что смех является эффективным средством укрепления сердечной мышцы, а продолжительный смех понижает кровяное давление. Двадцатисекундный смех по воздействию на сердечную мышцу эквивалентен трем минутам интенсивной гребли. Современные средства укрепления физического здоровья, кстати, являются эффективными только при условии хорошего настроения тренирующегося, расстроенные и опечаленные люди, как правило, не добиваются нужного эффекта. Подводя итоги, нужно сказать, разумеется, что снятие внутреннего напряжения — далеко не единственная функция смеха. В этом контексте мы скорее анализируем его значимость для отдельного человека. Совместный смех играет роль эффективного механизма социальной интеграции, способствует укреплению социальных связей в группе или устанавлению новых социальных связей. А смех над собой, намеренное шутовство перед другими может использоваться для примирения после ссор и конфликтов (Butovskaya, Kozintsev, 1999а, b; Butovskaya 2001 a, b). Эта стратегия применяется даже маленькими детьми в возрасте 4-5 лет и является, по всей видимости, универсальной для человека.

10.10. Эволюция человека и развитие вторичных эмоций

Увеличение размеров мозга и рост интеллектуальных способностей у гоминин. Человек по сравнению с другими приматами обладает самыми большими относительными размерами коры головного мозга и наиболее развитыми интеллектуальными способностями. Чтобы объяснить этот феномен, можно воспользоваться моделями, основанными на реальных показателях морфологии и социоэкологии современных приматов. Для этого были предложены две теории: теория сложной среды обитания и теория социального (макиавеллевского) интеллекта (рис. 10.5) (Byrne, 1995).

Рис. 10.5. Теория сложной среды обитания и теория социального интеллекта.

Дано по (Byrne. 1995)

Первая из этих теорий утверждает, что интеллектуальные способности эволюционируют в результате усложнения пищедобывательных стратегий. Чем сложнее процесс поиска желаемой пищи и ее правильной идентификации, тем выше интеллектуальные способности вида. Анализ, основанный на 68 независимых параметрах, взятых из главной приматологической базы данных (119 видов), проделанный Р. Бартоном, дает основания предполагать, что размер мозга независимо и положительно связан с пропорцией фруктов в диете и с размерами группы (Barton, 1999). Адаптивная специализация мозга происходит в определенном направлении. Среди дневных приматов фруктоядные виды имеют большую по размерам зрительную кору, чем листоядные. Эволюция цветового зрения, произошедшая у фруктоядных приматов, затронула и рост неокортекса. В то же время ограничения на развитие мозга млекопитающих налагаются самим процессом индивидуального развития. Увеличение продолжительности детства имеет результатом развитие эволюционно более молодых структур, в первую очередь неокортекса. Таким образом, получается, что фруктоядность, хотя и не прямо, но способствовала эволюции социального интеллекта у высших обезьян.

Ранние гоминины (например австралопитековые), несомненно, произошли от фруктоядных предков. С выходом в более открытую местность связывают начало перехода к потреблению большей доли мясной пищи. По вопросу о том, каким образом ранние Homo добывали мясо животных, нет единого мнения. Одни специалисты полагают, что гоминины были сборщиками падали (тем самым составляли конкуренцию гиенам) (Cavallo, Blumenschine, 1989). Другие находят возможным, что гоминины охотились на дичь мелкого и среднего размера. И в том и в другом случае следствием подобных инноваций явились: рост внутригрупповой сплоченности, укрупнение размеров группы, увеличение общих размеров групповой территории и рост межгрупповой конкуренции за ресурсы (Бутовская, Файнберг, 1993). Наряду с этим должно было происходить дальнейшее развитие интеллектуальных способностей, связанных с кооперацией для получения доступа к убитому животному (падали) и развитием стратегий коллективной охоты (Butovskaya, 1999,2000a).