Язык в языке. Художественный дискурс и основания лингвоэстетики

В переводах Гегеля на русский язык в середине XIX века возникают понятия «художественное творчество» (соотв. немецкому schöne Kunst) и «художественное произведение» (нем. Kunstwerk). Посредством В. фон Гумбольдта и Х. Штейнталя эти понятия укореняются и в русской филологии конца XIX – начала XX века. Примерно в это же время входит в обиход понятие «художественной литературы» как вида искусства [см. об этом Лотман 1992].

Романтические концепции языка отражаются на лингвистической мысли А. А. Потебни. В частности, на таком понятии, как «художественная цельность» (восходящем к гумбольдтовскому представлению об искусстве как «целостности»84), как мы покажем далее, сыгравшем важную роль в современных нам представлениях о языках искусства. Кантовская «автономия» искусства сказалась практически на всех концепциях нового искусства ХХ века, начиная с эстетизма с его лозунгом «искусство для искусства» и продолжая мыслью об автономии слова как символа в русском символизме (А. Белый) и самоценности (самовитости) слова в русском авангардном дискурсе.

Среди новых понятий, возникших на рубеже XIX–XX веков в русской науке о языке и литературе и содержащих в себе компонент «художественный», можно выделить следующие, которые служат как бы «предтерминами» современного термина «художественный дискурс»: «художественное слово» (Г. О. Винокур), «художественный язык» (Г. Г. Шпет, А. Ф. Лосев, Г. О. Винокур), «художественная речь» (В. В. Виноградов), «художественный стиль» (А. Ф. Лосев), «художественное высказывание» и «художественное общение» (В. Н. Волошинов).

В начале ХХ века фокус осмысления природы художественного кардинально сдвинулся в сторону изучения художественной формы как важнейшего элемента эстетического объекта85. Причем понимание это закрепилось не только у сторонников «формального метода». О художественной форме – внешней или внутренней – пишут такие разные авторы, как Г. Г. Шпет, В. Кандинский, П. А. Флоренский, А. Ф. Лосев, Вяч. Иванов, А. Белый. Постепенно представление об искусстве как о «прекрасном» и как об «образном мышлении» сменяется взглядом на принцип специфической формальной сделанности и цельности художественного произведения. На первый план выходят концепции искусства как формального, конструктивного и далее акционального способа человеческой деятельности. При этом концептуальный атрибут «художественный» не теряет своей значимости, а, напротив, наращивает свои терминологические валентности, наделяя тем самым свой референт – область искусства – новыми концептуальными параметрами и свойствами86.

Если обратиться к современным философским и литературоведческим трактовкам понятия «художественности», можно отметить их акцент на взаимодействии сознания художника и воспринимающего произведение искусства. Так, к примеру, В. В. Бычков определяет художественность как

эстетическое качество произведения искусства, суть которого заключается в такой формально-содержательной его организации, которая инициирует у реципиента полноценный процесс эстетического восприятия, или, по-иному, событие эстетического опыта [Бычков, Маньковская 2017: 222].

В поэтике под художественностью в общем виде понимается

типологическая характеристика явлений искусства, указывающая на их родовую культурную специфику, которая отличает данный род деятельности (способ мышления, область культуры) от философии и религии, от науки и публицистики, производительного труда и политики и т. д. [Тюпа 2008: 288].

Автор этого определения специфицирует его в своеобразных «законах», присущих искусству, в числе которых, помимо «условности», «целостности», «оригинальности» и «всеобщности», и такой семиотический закон, относящийся к коммуникативной сущности искусства, как «адресованность». Нам пригодится этот закон при формулировке собственных понятий лингвоэстетики. Сейчас отметим, что современной теорией литературы атрибут «художественный» понимается иначе, чем во времена романтизма или модернизма. Заметим также, что В. И. Тюпа различает две сферы деятельности, связанной с художественностью: семиотику и эстетику, которые оказываются объединенными и в постулируемом нами лингвоэстетическом подходе, формируемом в теории языка и теории искусства.