Языки Пао. (Сборник)

Бустамонте вразвалку направился к выходу. Палафокс, по-прежнему улыбаясь, последовал за ним. У выхода Бустамонте заговорил о чем-то с капитаном мамаронов, а Палафокс, воспользовавшись тем, что его не слышат, обратился к одному из охранников-нейтралоидов:

— Если я верну тебе то, чем наделила тебя природа, сделаю тебя мужчиной, смогу ли я рассчитывать на твою помощь?

На щеках стража вздулись желваки, глаза сверкнули. Но голос прозвучал неожиданно дружелюбно:

— На мою помощь? Ты можешь рассчитывать, что я переломаю тебе кости и размозжу череп, если ты возвратишь мне мои прежние слабости. На что мне это, если сейчас я сильнее четверых человек?

— О! — усмехнулся Палафокс, — так у тебя совсем нет слабостей?

— Есть одна, если считать это слабостью, — нейтралоид жутко ухмыльнулся. — Я люблю убивать, я испытываю высшее наслаждение от хруста ломающихся костей.

Палафокс молча повернулся и вошел в павильон, двери за ним закрылись. Он заметил, что у всех выходов стояли мамароны.

Бустамонте по-хозяйски расположился в кресле Аэлло и накинул на плечи черную мантию Панарха.

— Я не перестаю удивляться: смелость людей Брейкнесса порой граничит с безрассудством. Это восхитительно!

— Наше безрассудство — лишь видимость. Магистры никогда не расстаются со своим оружием за пределами Брейкнесса.

— И это оружие, конечно, ваша прославленная магия?

Палафокс с улыбкой покачал головой:

— Мы никогда не были колдунами. Но наше оружие не имеет себе равных.

Бустамонте подозрительно оглядел костюм Палафокса и решил, что спрятать что-либо под ним невозможно.

— Не знаю, о каком оружии вы говорите, но по крайней мере сейчас его у вас нет. И вообще, давайте поговорим начистоту.

— Я давно жду этого.

— Сейчас я единственный держатель власти на Пао и считаю себя вправе называться Панархом. У вас есть возражения?

Палафокс качнул головой:

— Возражений здесь быть не может, вы рассуждаете вполне логично. И если я увезу Берана с собой, то никто не помешает вам наслаждаться безграничной властью.

— Ни за что.

— Отчего же?

— Это может помешать моим планам. Должность Панарха передается по наследству, поэтому народ Пао будет требовать возведения на престол Берана. Он должен умереть раньше, чем весть о кончине Аэлло выйдет за пределы дворца.

Палафокс задумчиво теребил усы.

— Если дело в этом, то все равно уже поздно.

Бустамонте вздрогнул.

— О чем вы говорите?

— Разве вы не слышали сообщений из Эйльянре? Сейчас передают одно из них.

— Откуда вы могли узнать это?

— Убедитесь сами, — Палафокс указал на приемник, вмонтированный в ручку кресла Бустамонте.

Тот повернул рычажок, и комнату заполнил голос, дрожащий от показной, профессиональной скорби: «Горе нам, жители Пао! Пао, рыдай и облекись в траур! Любимый, великий Аэлло, наш Панарх, умер! Горе, горе! Осиротевшие и растерянные, смотрим мы в потёмневшее небо. Но надежда не покинула жителей Пао! В этот мрачный час мы уповаем на Берана, нового Панарха. И пусть он станет достойным продолжателем династии Панасперов!»

Прослушав сообщение, Бустамонте потерял контроль над собой и бросился на Палафокса, как бык на красное.

— Как могло известие выйти за пределы дворца?

— Я лично об этом позаботился, — усмехнулся Палафокс.

— Но это немыслимо! Вы ведь постоянно были под наблюдением.

— Я уже упоминал, что Магистры владеют многими секретами.

Тем временем голос из динамика продолжал: «По приказу Берана злоумышленники были немедленно казнены. Аюдор Бустамонте, питающий искреннюю преданность к новому Панарху, будет ему надежной опорой в начале правления».

Бустамонте был вне себя.

— Думаете, что вы так просто расстроите мои планы? Однако ваше желание я удовлетворю: вы будете вместе с Бераном — ночью и завтра на рассвете, когда вас обоих утопят!

По его знаку стража встала за спиной Палафокса.

— Обыщите его еще раз и тщательно!

Стражи повиновались, но, несмотря на все старания, ничего не нашли — не только оружия, но и ни одного подозрительного предмета. Бустамонте, потирая руки, наблюдал за процедурой и был явно озадачен результатом обыска.

— Что это значит? — растерянно вопрошал он. — О каких секретах и приспособлениях вы говорили? Где они?

Палафокс, которого, казалось, совершенно не задела унизительная процедура, по-прежнему любезно отвечал:

— К сожалению, меня не уполномочивали удовлетворять ваше любопытство.

Бустамонте злобно рассмеялся и отдал приказ препроводить Магистра в темницу. Нейтралоиды заломили Палафоксу руки.

— Позвольте сказать вам последнее, так как на Пао мы больше не встретимся, — сказал Палафокс.

— Мы не встретимся не только на Пао, — злорадно ухмыльнулся Бустамонте.

— Как вы знаете, сюда меня призвал Аэлло, нуждаясь в совете.

— А вы воспользовались этим для воплощения своих грязных замыслов.

— В мои замыслы входил лишь обоюдовыгодный обмен: моя мудрость — на ваших людей.

— Мне надоело слушать ваши коварные речи! — закричал Бустамонте и махнул стражником.

Те грубо толкнули Магистра к дверям, но Палафокс сделал какое-то неуловимое движение — и нейтралоиды отпрянули.

— Что там еще такое?! — вскричал Бустамонте.