Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики

И дело не просто в терминах. Для носителя русского языка синтаксис — это прежде всего согласование и управление, выражаемые словоизменением. Такое представление, естественно, отражается и в том, что компонентами предложения признаются слова (любые или только знаменательные), но не словосочетания. Однако носитель английского языка, по-видимому, не привык находить опору в формах слов, тогда как их порядок для него почти всегда важен, а синтаксически наиболее тесно связанные компоненты в норме должны и стоять рядом. Поэтому русская традиция пошла по пути грамматики зависимостей и по пути разграничения главных и придаточных предложений, а англоязычная — по пути грамматики составляющих и выделения phrase.

Наконец, русский вариант европейской традиции устойчиво сохраняет представление о центральной роли слова среди единиц языка. Оно было таковым во всей европейской традиции тогда, когда она исходила из греческого и / или латинского эталона. Однако в западноевропейских вариантах традиции с XX в. слово начало отходить на задний план; позже оно стало вообще исчезать. Показательны включение морфологии в состав синтаксиса в генеративизме и некоторых других направлениях западной лингвистики и идея ряда современных западных лингвистов о едином морфосинтаксисе. Но в русском варианте традиции это встречается много реже.

Такие особенности, по-видимому, имеют психолингвистические корни. В разделе 18 говорилось о речевых расстройствах и развитии детской речи у носителей русского языка. Эксперименты в том числе показывают, что для них базовая единица — прежде всего словоформа, почти всегда включающая аффиксы в свой состав. «В русском языке операции с флексиями задействованы всегда; иными словами, даже лица с речевыми нарушениями обязательно используют какие-либо окончания, не оставляя глагол морфологически неоформленным».

Исследования детской речи показывают, что носители русского и английского языков формируют морфологию по-разному. Если дети, овладевающие русским языком, на одном из этапов овладения говорят «замороженными словоформами», постепенно осваивая словоизменение, то американские исследователи отмечают на соответствующем этапе «телеграфную речь», в которой отсутствуют не только служебные слова, но и аффиксы. И исследования афазий показывают, что в английском языке регулярные формы прошедшего времени с элементом -ed (который по традиции принято считать аффиксом) составляются из компонентов (производятся), а не хранятся в готовом виде (воспроизводятся); формы неправильных глаголов, однако, воспроизводятся. Показательно, что когда-то некоторые представители американской дескриптивной лингвистики предлагали выделять, например, в формах английского глагола со значением «брать» take и took корень t-k и вставляемые внутрь его аффиксы. Однако эта точка зрения не прижилась для английского языка, хотя во многих «экзотических языках» аналогичные трактовки были распространены среди дескриптивистов. Видимо, мешала интуиция носителей языка.

То есть получает подтверждение вышеупомянутая точка зрения о разных механизмах для регулярных и нерегулярных форм. Но это верно лишь для таких языков, как английский. Как пишет Черниговская, «можно предположить, что резкое противопоставление регулярного и нерегулярного механизмов в русском языке не является продуктивным».

Надо, конечно, при этом учитывать, что и в странах английского языка лингвистика первоначально имела латинскую основу, а древнеанглийский язык был, как и латинский, синтетическим. Поэтому и в англоязычном варианте европейской традиции возможны представления, восходящие к его более раннему этапу: например, на представления о границах слова может влиять давно установленная орфография. Для маленьких детей –ed, по-видимому, отдельное слово, но последующее обучение грамоте, вероятно, может изменить представления.

В прошлом, по-видимому, и английский язык, имевший развитое словоизменение, обладал морфологическими механизмами, теперь в них уже нет необходимости, а формы неправильных глаголов, реликт былого словоизменения, хранятся в памяти в готовом виде. Многие из вышеупомянутых отличий национальных вариантов традиции могут прямо или косвенно вытекать отсюда.