Ибо не ведают, что творят

Александр Борисович Чаковский, по словам Румера, в юридических вопросах целиком полагался на мнение Аркадия Иосифовича Ваксберга…

Какое-то время Румер все же пытался, давал повесть разным членам редколлегии. Увы. Все, как один, ее одобряли, хвалили меня, ее автора. Но о публикации не могло быть и речи.

Помимо всяких морально-нравственных соображений, получилось так, что работал я по заданию редакции больше полугода, работал добросовестно, материал выдал качественный, однако… Ни публикация не состоялась, и к тому же ни копейки за свою работу не получил. (Ау, мой давний американский коллега!… Это вам не Америка. Живем мы, граждане, в Стране Чудес).

Газета «Правда»

В Союз Писателей, как уже сказано, меня приняли («единогласно»!), и как раз в период чтений «Высшей меры» в Литгазете, в коридоре моей коммуналки раздался телефонный звонок. С крайним удивлением я услышал:

– С вами говорит Виталий Степанов, сотрудник газеты «Правда»…

Как-то непроизвольно я даже напрягся: мало ли какого подвоха можно ждать от самой главной советской газеты – «Органа ЦК КПСС»! Не случайно же «Голос Америки», который я регулярно слушал по утрам – если удавалось как-то пробиться сквозь глушилки, – заявлял, что «в Советском Союзе приезд корреспондента «Правды» приравнивается к вызову в суд».

– Да, я слушаю вас…

Ну, в общем выяснилось, что ничего страшного. Наоборот. Меня как писателя приглашают поехать в командировку и написать очерк в рубрику «Дневник писателя». Ну и ну. Вот уж не ожидал никак.

– Но вы же все равно не напечатаете то, что я напишу, – задиристо возразил я, чтобы сразу «поставить точки над i».

– А вы приходите в редакцию, поговорим. В крайнем случае вы хотя бы расскажете о том, что в командировке увидите.

Голос по телефону был вполне доброжелательным и спокойным, я подумал: а что, если на самом деле? Почему бы и нет? Я ведь все равно никогда на поводу у них не пойду… А Виталий Степанов добавил:

– Мне сказал о вас писатель Владимир Гусев. И я читал вашу книгу «Листья». Она мне понравилась.

Ну, тут уж деваться было некуда. Мы договорились о времени встречи, и я поехал.

Виталий Андреевич оказался очень симпатичным, доброжелательным человеком. Он еще раз похвалил мою книгу «Листья» и предложил поехать, например, в Липецкую область и написать очерк о комбайнерах. Я поехал, встретился там с хорошими (на самом деле) людьми, передовиками-комбайнерами, написал очерк под названием «Своя песня».

И он был опубликован! В «Правде»! Очень мало изуродованным, кстати. Хотя я, разумеется, не лез на рожон, да это и не было нужно – я честно написал о людях на самом деле хороших, тружениках (а не «специалистах»), на которых, собственно, наша жизнь и держится. И потом тема-то моя: своя песня. Своя, а не та, что тебе пытаются внушить. Они, мои два героя, потому и работали хорошо, что каждый из них действительно был мастером своего дела (а не «специалистом»), и действительно пел свою песню.

Но это было не все, потому что, естественно, я, как всегда, был свободен и… Уже в поезде в Липецк встретил девушку, которая мне весьма и весьма понравилась. Начался – параллельно с «общественной деятельностью» и моей работой, естественно, – роман, а результат – новая повесть, написанная некоторое время спустя, и названная так: «Зажечь свечу». Эти два слова названия – часть весьма уважаемой мною оккультной истины: «Лучше зажечь одну свечу, чем обличить гигантские пространства мрака». Свечу мне хотелось зажечь в связи с тем, что я увидел в Липецке, в Липецкой области и в душе милой девушки…

Надо сказать, что очерк в «Правде» – великое событие для советского писателя, тем более «молодого» (а меня все еще считали таким). Он понравился в газете, и мне тотчас предложили поехать в командировку опять – «в любое место Союза». Единственное условие, чтобы темой прямо или косвенно было сельское хозяйство, так как Виталий Степанов был сотрудником Сельхозотдела.

Я выбрал целину.