Ибо прежнее прошло (роман о ХХ веке и приключившемся с Россией апокалипсисе)

Лиза с растерянным видом встала из-за стола навстречу ему, отперла дверь кабинета и отдала ему ключ. Он прошел наискосок к креслу Степана Ибрагимовича, сел в него. Кресло оказалось удобным, мягким. Он огляделся по сторонам. На столе в беспорядке валялись бумаги, большой напольный сейф был приоткрыт, и ключ торчал из замочной скважины. Наугад он взял со стола какой-то лист, прочитал его. Это оказалась недельной давности телефонограмма из областного управления, предписывавшая райотделам НКВД усилить борьбу с вражескими элементами в "Союзе воинствующих безбожников". Харитон курировал это направление еще в прошлом году. Из двадцати тысяч членов союза, насчитывавшихся в их районе, не меньше тысячи, включая поголовно всю верхушку, уже сидело в лагерях.

Зазвонил телефон на столе. Он поднял трубку.

- Тут к вам Тигранян пришел, - сказала ему Лиза заговорила вдруг с ним на "вы".

- Пусть заходит.

Открылась дверь, и улыбающийся Григол зашагал к нему через кабинет. Еще с половины пути он протянул ему руку для пожатия. Харитон пожал ее, когда он подошел, не вставая с кресла.

- Поздравляю, поздравляю, Харитон Петрович! Рад за вас, страшно рад.

- Ты-то чего сразу на "вы"? - поморщился он.

- А как же иначе? Субординация, Харитон Петрович привыкайте.

- Ладно, перестань, - махнул он рукой. - Это при посторонних. А так не нужно.

- Причитается с тебя теперь, - ласково прищурился Григол. - Когда обмывать будем - кабинет, шпалу?

- Успеется. Сначала работу нужно наладить.

- Да, работать много придется, - сразу затуманился тот. Наверстывать. Прозевали мы врагов народа в нашей же среде, недоглядели - это надо признать. Но есть хорошая новость, Харитон Петрович - я ведь зачем пришел - Кузькина наши ребята взяли. Что теперь делать будем?

- Где взяли?

- На вокзале - только что - за десять минут до московского поезда. С вещами уже был, паразит, и два билета купил. Не признается пока - для кого второй.

- Допроси-ка его лично, Григол. Постарайся разузнать, что эта петрушка значила - с Гвоздевым. Узнаешь - позвони, будем решать по обстоятельствам. Ты, кстати, в бумагах у него ничего не нашел?

- Ничего такого, - прицокнув языком, покачал он головой. Но я думаю, проясним, в чем дело. Он сейчас вялый после ареста - самое время допрашивать.

- Давай, - кивнул ему Харитон. - Действуй.

Тигранян кивнул и пошел обратно к двери.

Визит его помог Харитону войти в рабочий ритм. Сумятица чувств постепенно сменялась в его голове привычной деловой расчетливостью. Он отыскал на столе чистый лист бумаги, взял карандаш и принялся набрасывать план - что нужно было предпринять ему в первую очередь. Не терпящих отлагательства дел было множество. Судя по всему, предстояло ему провести здесь всю ночь.

Исписав половину листа, он сразу взялся за телефон и набрал номер.

- Спасский говорит. Малькова немедленно на освобождение и ко мне в кабинет. И повежливее там с ним.

Вернув на рычаги трубку, и глядя в составленный план, он в задумчивости постучал карандашом по столу. Прежде всего предстояло ему что-то решать с Верой Андреевной. Баев собирался квалифицировать сердечный приступ. Но едва ли Леонидову это покажется правдоподобным. Или все же объяснить ему все, как есть? Нет, не поймет. Хорошо еще, никто не видел его там сегодня. Надо будет теперь дождаться, пока кто-нибудь не придет от них, а там смотреть по обстоятельствам. Эх, еще ведь и с матерью теперь возня - похороны, поминки, соболезнования, всякая ерунда. Придется изображать большое безутешное горе. С Верой-то все могло быть иначе. Совсем иначе... В сторону. Не думать об этом.

Значит так. Перед Мальковым извиниться, поговорить по душам. Со Свистом тоже переговорить. С Кузькиным и с Гвоздевым решать - пусть Григол над сюжетом думает, у него теперь задачи поважнее. Что далее? Баевские бумаги пересмотреть, со всеми разобраться. После общее собрание созвать - но это уж можно завтра - приструнить всех как следует, чтобы новую руку почувствовали, не расслаблялись. Дальше. "Баева переплюнуть" для этого, не мешкая, нужно новые направления разрабатывать. Наметки у него есть. С кадровыми перестановками тоже не затягивать - но это вместе с Алексеем решать. В управление съездить.

Снова зазвонил телефон.

- Да, - поднял он трубку.

- Товарищ Спасский, это Голиков - от главного входа, сказал ему в трубке голос все того же охранника. - Тут ваша мать пришла - говорит, ей к вам по делу срочно нужно. Только она, как бы это... в халате. Пропустить?

Глава 37. КАРМА

Когда надзиратель вывел Глеба из одиночки, провел двумя тюремными коридорами и привел в результате в ту же камеру - к Гвоздеву и Вольфу, где пробыл он первые свои два часа за решеткой, обрадованный Глеб был уверен, конечно, что перевели его благодаря Паше, и отчасти не ошибался. Одиночка, где сидел он, освобождена была для того, чтобы посадить туда Пашу.

Вообще говоря, обе камеры эти - два на три метра - были совершенно одинаковыми. Иван Сергеевич встретил его изумленным взглядом и энергичным рукопожатием.

- Этого не может быть, - покачал он головой. - Каким образом вы опять здесь?