Ибо прежнее прошло (роман о ХХ веке и приключившемся с Россией апокалипсисе)

- С вами лучше, - улыбался Глеб. - Здравствуйте, Евгений Иванович, - поздоровался он с Вольфом.

Тот печально кивнул ему, не вставая с топчана.

- Этого не может быть, - повторил Гвоздев.

- Почему же, Иван Сергеевич? Я специально попросился к вам.

- То есть, как это попросились? У кого это вы попросились?

- У брата. У меня ведь брат здешний прокурор.

Брови на лице Гвоздева, поднявшись, плотно потеснили морщины на лбу.

- Присаживайтесь-ка, - указал он Глебу место на топчане рядом с Вольфом, и сам уселся на табурет. - Как же вы мне в прошлый раз об этом не сказали? Так вы к нему сюда приехали из Ростова? Нет, ничего не понимаю, - развел он руками. - Давайте уточним - как он выглядит ваш брат? Вашего же возраста, немного повыше вас, русый, волосы короткие на пробор, с серьезным лицом, так?

- Так.

- А вы знаете, что не далее как вчерашним вечером он выступал обвинителем на судебном слушании моего дела?

- Да что вы, Иван Сергеевич? Вас судили вчера?

- Вроде того. Как зовут вашего брата?

- Кузькин Павел Иванович.

- Кузькин Павел Иванович, - повторил Гвоздев, в задумчивости поцокал языком. - Ах, вот оно что. Ну, теперь мне кое-что становится ясно. Но почему у вас разные фамилии? Он не родной ваш брат?

- Названный. Но по сути - родной. Даже, может быть, ближе родного.

- А вы знаете, что, вероятнее всего, он тоже уже арестован?

- Почему? - испугался Глеб.

- Потому что нас троих - вас, меня и его - собираются впихнуть в организацию.

- Куда?

- Ну, состряпать общее дело, пришить групповуху. Сегодня на допросе с меня уже пытались получить соответствующие показания. Потому-то я и удивляюсь, что вы здесь. Это явный недосмотр. Когда вы разговаривали с ним?

- Вчера.

- Во сколько?

- Часов около шести, я думаю.

- Ну, да. Значит, еще до суда. Все дело в том, Глеб, что ваш брат совершенно неожиданно заступился за меня на суде.

- Он иначе и не мог - ведь вы ни в чем не виноваты. Он очень порядочный человек. Так что же вам присудили?

- Ничего. Заседание отложили и, думаю, что больше уже не соберут. Но эта порядочность может дорого обойтись ему. Я, признаться, не очень понимаю, каким образом он работал здесь до сих пор.

- Он всего два месяца здесь.

- Не так уж мало для порядочного человека в этой должности. Все это очень странно, на самом деле. Главное, он не мог не понимать, что для меня это ровном счетом ничего не изменит, и все-таки заступился. Я было думал поначалу, что у него имеется какой-то свой расчет, какие-то договоренности, или я уж не знаю, что. Но, судя по всему, он просто разозлил НКВД, и его самого решили пристегнуть к моему делу. И вас заодно. Или нас обоих к нему. Если его не арестовали еще, то, по крайней мере, готовятся. Во всяком случае, перевести вас сюда сегодня он никак не мог - это точно. Это явное недоразумение, и мы должны воспользоваться им, - Гвоздев задумался на некоторое время. - А, впрочем, что же мы можем предпринять? - пожал он плечами. - Если б нам было хотя бы, что скрывать, тогда можно было о чем-то договариваться, а так. В сущности, им действительно может быть наплевать, вместе мы сидим или порознь. Единственное, что со своей стороны я могу вам обещать - то, что ничего против вас не подпишу. В этом можете быть уверены, и, если будут говорить вам обратное, не верьте.

- Я тоже не подпишу, - пообещал Глеб.

- Вы-то как раз не зарекайтесь, - сказал Иван Сергеевич. Вы ведь еще не знаете, что такое здешнее следствие. Хотя, если не подпишете, вам же будет лучше. Мне-то вы испортить реноме уже никак не сможете, об этом не беспокойтесь, а вот вам со мной лучше не связываться - так что, если сможете, держитесь... А, впрочем, пустое все это, - подумав еще, добавил он. - Если есть у них какие-то планы насчет вас, никуда от них не денетесь. Ни вы, ни брат ваш.

- Неужели, вы думаете, его могут арестовать? - беспокойно спросил Глеб.

- А у него что, бронь какая-нибудь особая имеется?

- Он юрист профессиональный. Он во всех этих делах, знаете, как хорошо разбирается.

- Это здорово, конечно, - невесело усмехнулся Гвоздев. Только, знаете, здесь ведь не суд присяжных решения принимает.

- Известно, что суд присяжных, - вступил вдруг в разговор молчавший до сих пор Вольф, - как орган, состоящий из непрофессионалов, приводил к самым серьезным в истории юриспруденции судебным ошибкам.

- Вы не беспокойтесь, - успокоил его Иван Сергеевич. - Вам он тоже не грозит. Получите срок от самой что ни на есть профессиональной тройки. Без всяких ошибок.

Как только разговор коснулся его судьбы, Евгений Иванович заметно взволновался, поднялся на ноги, прошелся по камере.

- Я думаю, все же они разберутся. Вы сами видите, что есть среди них порядочные люди.

- Я вижу пока только, что этих порядочных людей именуют здесь "руководитель антисоветской группы". И надежд на светлое будущее - ни на мое, ни на ваше - мне это отнюдь не внушает.

Вольф вдруг возбужденно всплеснул руками.

- Ну, почему? - плаксиво произнес он. - Почему так всегда у вас - все ваши красивые рассуждения нигде не пересекаются с действительностью?

Гвоздев удивленно посмотрел на него.