Ибсен. Путь художника

Ибсен утверждал, что в «Маленьком Эйолфе» заложен «серьезный идейный смысл». Многие ибсеноведы сводили содержание драмы к последовательному разоблачению драматургом своих героев. Это грубое упрощение и искажение. Также они утверждали, будто весь финал пронизан иронией автора. Это сводит к абсурду идейное содержание драмы и авторский замысел. Нетрудно заметить, как Ибсен разоблачает сомнительные мотивы героев, их эгоизм, их бегство от ответственности, их слабость и импульсивность. Это необходимо, дабы показать, что они нуждаются в радикальном изменении их жизни.

Ибсен, как и прежде, требует от своих героев, чтобы те умели измениться, нашли в себе способность к развитию и «превращению». Человек Ибсена должен взять на себя ответственность за свою жизнь. Ему дана свобода, но это свобода без ответственности. Посему закон превращения является императивом в жизни каждого человека. Когда он видит себя в прошлом и настоящем, у него возникает потребность измениться. Кто застыл в своем развитии и не может стать другим, не имеет никаких перспектив. Кто упрямо держится за свое теперешнее «я», оказывается лишним. Хотя в некоторых случаях сама способность изменяться может привести к гибели. Так случилось с Ребеккой Вест. Но тем самым она спасает себя морально в собственных глазах — и в глазах читателя.

В «Маленьком Эйолфе» действие развивается согласно замыслу автора, который хочет сдвинуть своих героев с места. Они должны обрести возможность выйти за пределы своего узкого и иллюзорного бытия. Ворота в большой мир открываются для всех трех главных героев. Аста понимает свою ответственность и освобождается от иллюзий в отношениях с Алмерсом. Рита заново строит свою жизнь, убедившись в низменности страсти. Она тоже пробуждается к ответственности и к новому смыслу жизни.

Алмерсу, кажется, труднее всех привести свой внутренний мир в соответствие с моральным законом превращения. Он дольше всех цепляется за свои иллюзии и даже полагает, что пустоту жизни можно заполнить негативным, деструктивным содержанием. Но в итоге он, хотя и с большими колебаниями, все же принимает на себя ответственность. Кажется, ему еще далеко до подлинного понимания ответственности. Однако он, вероятно, понял, что практика в этом деле гораздо важнее теории. В отличие от Сольнеса Алмерс находит выход из своего «воздушного замка» и поэтому обретает возможность когда-нибудь снова стать человеком творчества. Может быть, он вернется к работе над своей книгой об ответственности человека. Но эта перспектива выходит далеко за рамки драмы. В самой драме он выглядит сомнительным философом и моралистом.

Здесь мы возвращаемся к вопросу о том, насколько убедительно Ибсен смог завершить свою драму. Беседуя с Каролиной Сонтум, Ибсен спросил: «Как вы думаете, Рита станет заниматься дурными мальчишками? Вам не кажется, что это всего лишь воскресное настроение?» Мы не знаем, как именно прозвучали ибсеновские слова, но их, во всяком случае, не стоит понимать как категоричный или ироничный отказ от собственной трактовки финальной сцены. Ибсен задает вопрос, который остается открытым. Но именно этот вопрос указывает, что Рита уже готова осуществить свой идеалистический проект. Возможно, этот проект разобьется при столкновении с грубой реальностью. Вопрос Ибсена относится к тому, что выходит за рамки драмы, а не к тому, что происходит в финальной сцене. Ибо в самой этой сцене нет ни явной, ни скрытой иронии.

Возможно, Ибсену и вправду не удалась убедительная концовка. Но ирония, которая, как считают многие исследователи, присутствует в финальной сцене, кажется явно надуманной. Такая трактовка лишает драму самой ее сути, искажает и смещает перспективу в сторону самых подлых и низменных инстинктов Риты. Некоторые представляли Риту как главную крысоловку в драме — охотящуюся за детьми, которых она надеется переманить к себе. При этом забывают, что речь идет об униженных и заброшенных детях.

Другие считают Риту и Алмерса жертвами иллюзионного трюка, который они сами изобрели и исполнили, придумав собственный миф в противовес пустоте жизни. Если поставить «Маленького Эйолфа», исходя из такой трактовки, то спектакль, вероятно, удовлетворит лишь тех, кто радуется всякому подтверждению своих мыслей о человеке как существе сомнительном и ненадежном. Вряд ли это входило в намерения Ибсена.