Ich hatt' einen Kameraden (У меня был товарищ)

  Летчики, пикировавшие в прошлом году над полями Иль-де-Франсе, рассказывали, что сверху B-1 bis похожи на надувные игрушки. Но сколько этих летчиков... Германское командование, никогда не пренебрегавшее трофеями, реквизировало доставшееся добро и часть французов переоборудовали огнеметами. Сам огнемет воткнули в круглую башню вместо куцей пушчонки, а бак для горючей смеси поставили на корму, обшив его тридцатимиллиметровыми броневыми плитами. Получился Panzerkampfwagen B-2(f). Толстая броня позволяла "Шарам" подобраться на минимальное расстояние к укрепленным огневым точкам противника и выпустить струю пламени с тридцати метров. Смешное, но страшное оружие.

  К июню сорок первого их было готово двадцать пять штук. Из них четыре оказались в нужном, для взвода Вальтера, месте.

  Танки ползли медленно, с грохотом роняя деревья. И так неторопливые - двадцать шесть километров в час по шоссе - в лесу они двигались совсем тяжело.

  Шютце Бирхофф бежал рядом, с любопытством поглядывая на французов.

  А дальше было обычная работа. Танки выползли на открытое пространство, разошлись веером вокруг ДОТа, выцелили амбразуры...

  Странно, но сидевшие в ДОТе большевики не прекратили огонь. Пулеметчик даже дал несколько очередей по бронированным гигантам, видимо стараясь попасть по приборам наблюдения. Но потом снова переключился на залегшую пехоту.

  Что французам пулемет? В умелых руках этот танк превращался в чудо-оружие. В мае прошлого года капитан французской армии Пьер Бийот умудрился уничтожить две "четверки" и одиннадцать "троек", не считая разной мелочи вроде противотанкового орудия и нескольких грузовиков. При этом "Шар" получил сто сорок попаданий и ни один снаряд не пробил толстокожего мастодонта.

  А теперь во французских танках сидели немецкие танкисты. Лучшие в мире! Куда там русскому пулеметчику... Самым разумным решением было бы прекратить огонь и сдаться. Но русские никогда не отличались рациональным мышлением. А, может быть, за спиной пулеметчика сидел комиссар с наганом? Одно слово: фанатики.

  Вальтер, наблюдая за действиями танков, даже забыл об опасности и приподнялся на локтях. Русский снайпер немедленно заметил шевеление на кромке леса и выстрелил. Но пуля лишь по касательной задела стальной шлем. Бирхофф немедленно прижался к земле. Прижался и пропустил момент атаки огнеметных танков. А зрелище было потрясающим: струи пламени, выброшенные под огромным давлением, оранжево-красным облаком охватили бетонную коробку, ворвались внутрь ДОТа и... Пулемет бил еще несколько секунд. Сгорая, русский солдат продолжал вести бой. Еще одна струя, потом еще одна...

  Патроны еще рвались внутри, когда немецкие солдаты стали собирать раненых и убитых. Первых потащили в тыл, к застрявшим где-то санитарным автобусам, вторых сложили в стороне от дороги, накрыв плащ-палатками. Вечером их закопает в украинскую землю похоронная команда. Поставит березовые кресты и повесит на них каски. После войны здесь непременно поставят памятник солдатам, павшим за свободу Европы. Но это будет потом, а пока надо снова идти на Восток. Чтобы победить.

  Иначе зачем все это?

  А в ДОТ пусть трофейная команда лезет. После работы огнеметов нормальным солдатам там делать нечего. Разве что поблевать на обугленные останки.

  25 июня 1941 года. Штаб 16 танковой дивизии. Радзехов.

  Жара стояла африканская. Офицеры, включая и генералов дивизии, щеголяли в домашних шортах: не изнывать же в сукне? И сам Хубе давно сменил фуражку на пилотку. Солдаты же просто разделись до трусов на привале.

  Дивизия стояла на месте, не продвинувшись за день ни на метр. Тылы ушедшей в прорыв 11 танковой забили центральную панцерштрассе. Первая танковая группа шла по трем шоссе. Гигантская пробка длиной в шестьдесят километров не давала подтянуть второй эшелон. Солдаты были довольны, а вот аристократы на офицерских должностях ворчали. Шел третий день войны и мелкие стычки на границе не обеспечивали Железных Крестов, желательно с бриллиантами.

  Штабистов же волновали другие проблемы. Самой малой было небо. Русская авиация не тревожила тылы наступающих войск. От нее страдали на передовой. На совещании у Вернера Кемпфа, командующего 38 моторизованным корпусом, генерал-майор Людвиг Крювель, командир одиннадцатой, отметил, что дивизия подвергается атакам с воздуха до восьмидесяти раз в день. Даже если он и преувеличивает в два раза, число все равно огромное. Если бы русские нанесли удар по этой огромной пробке, они бы сорвали весь план наступления.

  Десяткам тысяч солдат требовалось продовольствие, тысячам орудий - снаряды, сотням танков и тягачей - бензин.