Ich hatt' einen Kameraden (У меня был товарищ)

   И они стали радостно орать друг на друга, обниматься, хлопать по спинам!

   - Ну, надо же! Встретиться в этой польской дыре...

   - Сколько ж мы не виделись?

   - Почти год, сволочь ты такая! Как ты ушел в школу танкистов, так и не виделись!

   - А ты когда призван был?

   - Еще осенью...

   - Ладно, пойдем, последуем твоей фамилии и найдем пивную!

   Бирхофф заволновался:

   - А разве нам можно?

   - Нам можно все! Ведь мы солдаты великого Рейха! - засмеялся Макс.

   - У меня только два часа, Макс, - предупредил осторожный Вальтер. Он и в школе-то не отличался особой смелостью. А тут и вовсе не хотелось получать нагоняй от командира отделения.

   - Вальтер, по какой-то мистической причине у меня тоже два часа. Так что не будем терять ни минуты.

   Через четверть часа они уже сидели в переполненной солдатской пивной, которую нашли в закоулках около станции.

   Польское пиво оказалось кислой гадостью. Из-за чего разговор начался с приятных воспоминаний о домашнем пиве, которое, по давней семейной традиции, варил папаша Вальтера - Карл Бирхофф.

   Как-то с другом, года четыре назад, они забрались вечером в отцовский подвал, натаскали оттуда несколько жбанов пива, потом забрались в кусты на берегу маленького Ампера и, выкурив свои первые сигареты, наклюкались до безобразия. Уснули прямо в кустах.

   Родители нашли их только под утро. За это дело Карл Бирхофф влепил сыну десять горячих за воровство, а потом налил ему кружку холодного светлого, буркнув матери: 'Мальчик растет!' Затем он мощной рукой, закатил подзатыльник сыну и отправил его к отцу Густаву Бремеру, католическому священнику, на исповедь.

   Отец Густав долго смеялся, но епитимию все-таки наложил - десять раз 'Патер ностер', десять раз 'Аве, Мария', десять раз 'Глория патри' и так каждый день в течение недели. И это помимо обычного розария. Вальтеру повезло, отец Густав человеком был жизнерадостным и добрым. Ходили слухи, что его контузило во Фландрии, после чего ему явился ангел и велел стать священником. Слухов этих патер не опровергал, но и не подтверждал.

   А вот Максу, вначале, не повезло. Он был из лютеранской семьи, и вредный пастор Краузе заставил его публично краснеть. Он вытащил мальчика перед церковным собранием и стал метать громы и молнии, рассказывая, как страшен грех воровства и пьянства. Женщины всхлипывали, а мужчины старались не улыбаться.

   После чего Макс стал героем в школе. А заодно героем стал и Вальтер. Но девочки почему-то чаще улыбались Максу. На Вальтера же обращали внимание лишь в отраженном свете всенародной славы. Но он не обижался, он не любил лишнего внимания, предпочитая созерцательное одиночество барабанным маршам 'Гитлерюгенда'.

   Макс, наоборот, наслаждался общением, с восторгом и энтузиазмом принимая участия во всех занятиях и мероприятиях. Будь это торжественные шествия, или пропагандистские марши и парады, или военные игры, или спортивные соревнования, или туристические походы, или молодежные слеты.

   Казалось бы, странно, но их тянуло друг к другу. Две противоположности - маленький и юркий черноволосый Макс, с другой стороны - тощий длинный белобрысый Вальтер. Огонь и лед. Север и юг. Практичность и мистика. Словно две стороны самой Германии.

  Их всегда видели вместе: спортсмена-крепыша Штайнера и меланхолика-художника Бирхоффа. И только призыв на военную службу осенью сорокового года развел. Макс попал в танковую школу в Бергене, а Вальтер в учебный лагерь для новобранцев, в Хёмниц. Как они жалели тогда, что не попали в армию раньше, в тридцать девятом году. Тогда все только начиналось - весь мир напал на Рейх, но вермахт прошел стальным катком по Варшаве, Копенгагену, Осло, Брюсселю, Амстердаму, Парижу, наконец! А они так и учили опостылевшую грамматику.

   И не успели ни в Белград, ни в Афины.

   Но зато впереди была Англия...

   - Я говорю тебе, с Россией у нас договор, - горячился Макс после второй кружки польской кислятины. - Солдаты говорят, что в средине июня фюрер подпишет новый пакт со Сталиным. И мы вместе с большевиками ударим с Кавказа в Индию.

   Вальтер скептически покачал головой:

   - Вряд ли большевики на это пойдут. Я думаю это дезинформация.

   - Какая еще дизи.. дезинформация? - Макс хмельно запнулся, выговаривая хитрое слово.

   - Нас специально сюда пригнали, чтобы англичане подумали, что мы собираемся в Индию. А на самом деле войска готовятся к штурму пролива. Вот увидишь, еще неделя-другая и наши товарищи по оружию будут в Лондоне.

   - То есть мы опять не попадем на войну? - приуныл Макс.

   - Может, оно и к лучшему, патер Густав говорил, что война тяжелая штука...

   - Что эти старики понимают, - отмахнулся Макс. - Война это дело молодых, сильных и отважных, как мы с тобой!

   - Есть тост! - воскликнул захмелевший Вальтер.

   - Ну?

   - За единение танкистов и пехоты!

   - Прозит!

   - Прозит!

  - А все-таки, Макс, здорово, что мы с тобой в одну дивизию попали, да?

  - Здорово, Вальтер!

   Они с чувством стукнули жестяными кружками, так что пиво плеснулось на столешницу.

   Потом Макс, слегка заплетающимся языком затянул:

   - У меня был товарищ, лучшего ты не найдёшь. Барабан призывал к битве, он шел на моей стороне в ногу со мной...