Ich hatt' einen Kameraden (У меня был товарищ)

   Сидящий рядом старик лет тридцати с петлицами связиста, мрачно покосился на девятнадцатилетних поющих пацанов. А потом пробурчал:

   - Идиоты!

   Странно, но в гуле пивной Макс Штайнер услышал его слова:

   - Что? Что ты сказал? Повтори!

   - Что сказал, то сказал, - отвернулся связист, не желая устраивать ссору.

   - Может быть, завтра мы падем в неравной битве, - разошелся Макс. - А ты нам запрещаешь петь?

   - В неравной битве с юными полячками! - заметил кто-то с другой стороны. Макс оглянулся, там сидел грузный артиллерист, и усмехался в густые, заляпанные пивной пеной усы.

   - Ах вы... Сговорились? - танкист попытался приподняться.

   - Макс, тише, а то нам наваляют тут... - Вальтер схватил его за рукав. Но горячий характер Макса требовал вражеской крови.

   - Правильно, сынок, успокойся, здесь полно фельджандармов. И вместо поля постельных подвигов ты загремишь под трибунал, - поднял брови связист.

   На слово 'фельджандармы' Макс отреагировал правильно. То есть сел обратно на грубо сколоченный табурет. А потом резко допил пиво и сказал Бирхоффу:

   - Пойдем отсюда. У нас еще минут сорок.

   Они вышли на жару из душной пивной. Вальтер оглянулся. Над дверью, плохо замалеванная белой краской, проступала темная надпись 'Корчма Изи Шмулевича'. Прямо над ней было натянуто полотно с красной, впопыхах сделанной, надписью: 'У пана Зарембы'. Настроение, и так не важное, вконец испортилось. Оказывается, они сидели пусть и в бывшем, но все-таки еврейском кабаке.

   Об этом он не сказал Максу. Какой смысл?

   - Слушай, - вдруг осенила Вальтера мысль. - А давай Урсуле письмо напишем! Половину я, половину ты! Время еще есть.

   Макс с удивлением посмотрел на него. Урсула едва не стала камнем преткновения когда-то. Они даже попробовали подраться. Вальтер разбил Максу нос, а тот губу товарищу. Потом этой же кровью написали торжественный договор о том, что больше никогда не подерутся и закопали бутылку с договором под старой вишней во дворе Макса.

   А насчет Урсулы решили так - решили не обращать на нее внимание. Правда она не очень-то и расстроилась. Двенадцатилетним девочкам не интересны ровесники. Ее кумиром был фюрер. Уже гораздо позже они начали дружить втроем. Дружба их началась восемнадцатого марта тридцать восьмого года, когда они, затаив дыхание, голова к голове слушали маленький американский радиоприемник Урсулы. Адольф Гитлер прямо из венского дворца Хофбург торжественно объявил о воссоединении великого германского народа - 'Один народ, одно государство, один вождь!'

   То ли от этих слов, то ли оттого, что Урсула была так близко, что чувствовался жар ее тела, но парни вспотели так, что волосы прилипли ко лбу.

   Вот с того дня они и стали дружить втроем, как-то деликатно обходя тему влюбленности. Дружили до самого призыва.

   Урсула обещала их ждать. Обоих своих рыцарей.

   И вот такая возможность появилась написать ей письмо от обоих!

   Рыцари долго пыхтели, смеялись, толкались, сидя на скамейке у станции, и писали по очереди письмо своей принцессе. Письменным столиком служили, по очереди же, их спины.

   'Дорогая Урсула! Привет тебе из далекого польского городка Rzeszów. Не пытайся прочитать ЭТО слово вслух. Вывихнешь свою маленькую челюсть (зачеркнуто), свой маленький язычок (зачеркнуто и вымарано). Все равно не получится. Ты не представляешь, какое приключение случилось со мной. Я встретил здесь на станции Вальтера...(косая черта поперек всего листа).

   Это я, Вальтер, тут встретил Макса. Он выпал из вагона на полном ходу! (еще одна черта)

   Урс, Вальтер врет, это я, Макс, нашел его заблудившимся среди путей!

   Какая невероятная удача, все-таки, на дорогах войны встретить друга. Не иначе твоими молитвами...

   Мы служим в очень секретных войсках, хотя и в разных частях. Надеемся, что дороги войны не разлучат нас, мы разгромим англичан и скоро вернемся домой...

   В наш уютный маленький Фюрстенфельдбрук и снова будем гулять по берегу Эмса...

   Мы непременно вернемся героями! Иначе и быть не может!

   Навечно твои - панцершютце Макс Штайнер и шютце Вальтер Бирхофф!'

   А потом занесли письмо в почтовое отделение и распрощались на перроне, пообещав обязательно найти друг друга. Впрочем, чего там искать? В одной же дивизии друзья!

  Вечером же оба получили по три наряда вне очереди.

  Утро 22 июня. Советско-Германская граница. Район Сокаля. Вальтер Бирхофф.

   В этот день светало рано, вот-вот и солнце взойдет на востоке, неожиданно ставшем кровавым. А пока тишина, и только в ушах все еще звучат слова приказа:

   'Немецкие солдаты! Вы вступаете теперь в жестокую борьбу и на вас лежит тяжелая ответственность, ибо судьба Европы, будущее Германского Рейха, бытие нашего народа лежит отныне только в ваших руках. Да поможет вам в этой борьбе Господь Бог!'

   А жаль, что Урс не жена и даже не невеста...

   Впрочем, ей наверняка больше Макс нравится. Настоящий солдат, сильный, мужественный, храбрый. Не то, что я - лежу и трясусь от страха, даже ладони вспотели. Мой Бог, как же страшно. Как умирать-то не хочется...