Ich hatt' einen Kameraden (У меня был товарищ)

  В одной из комнат Вальтер наткнулся на труп какого-то русского в одних подштанниках и гимнастерке. У русского не было головы.

  - Первый чисто!

  Сапоги громко забухали по узкой лестнице. Впереди бежал фельдфебель с "МП-38".

  А с чердака по-прежнему бил русский пулеметчик по камрадам в поле.

  Минометчики прекратили огонь, боясь попасть по своим.

  На чердак вела узкая и крутая лестница.

  Рашке первый начал карабкаться по ней.

  Не успел он поднять стволом своего автомата крышку люка, раздался выстрел.

  Русский заметил, что немцы уже в доме.

  Выстрел был одиночный.

  - Гранату! - взревел фельдфебель. - Отставить! Живым возьмем!

  Он снял шлем, надел его на ствол пистолета-пулемета и с усилием снова приподнял крышку.

  Еще выстрел, еще. Потом еще один. Что-то гулко упало...

  А потом тишина, если не считать глухой стрельбы за домом..

  Фельдфебель нажал на крышку...

  Ничего.

  Рашке откинул люк.

  Тихо.

  Быстро перекрестившись, он словно моментально вскарабкался по лестнице и исчез в темноте чердака.

  Через несколько секунд вернулся бледным, молча спустился и сел в углу. Трясущимися руками достал сигарету, закурил...

  - Что там? - не выдержал Бирхофф.

  Фельдфебель кивнул на чердак, нервно пыхая сиреневым дымом.

  Сапоги солдат застучали подковками по лестнице.

  На чердаке...

  На чердаке густо пахло порохом.

  В лучах солнца, косо падавших из дыр на крыше, плясали золотистые пылинки.

  Смешно перекосившись, тупым дулом ткнулся в круглое окно пулемет. Рядом валялись коробки с патронными лентами.

  В луже крови лежала женщина. Рядом с ней лежал револьвер, выпавший из руки.

  У женщины не было ног, только красно-черно-белое месиво ниже пояса.

  Вальтер сухо сглотнул.

  Она была в ночнушке, одна бретелька сползла с плеча, обнажив небольшую аккуратную, нежную грудь.

  Бессильные глаза безмолвно смотрели в издырявленную осколками крышу.

  - Дерьмо... - кто-то шепнул. - Вот дерьмо, они баб заставили воевать.

  - Уходим отсюда, - сказал Бирхофф и попятился, едва не упав в люк.

  Фельдфебель уже пришел в себя, и когда солдаты его отделения спустились, зло приказал:

  - Еще раз проверить все комнаты!

  Везде было пусто.

  Перевернутые кровати, россыпи книг, покосившиеся рамки фотографий на стенах, разбросанная одежда - не в счет.

  Только в одной из комнат нашли еще два тела.

  Девочку и мальчика примерно одного возраста. Дошкольники - еще младенческая пухлость в складках рук и на лицах. Вернее, на лице. На одном. У девочки. Лицо это было изрезано осколками оконного стекла. От мальчика осталось только туловище, протягивающее руки к небу...

  С приходом второй роты все было закончено быстро.

  Немцы зашли в тыл обороняющейся заставе и обрушились на пограничников.

  Пленных не было.

  Даже безоружными русские фанатики шли с лопатками на пулеметы. Один, правда, руки поднял. Но когда немецкие солдаты осторожно подошли к нему - выкинул под ноги им гранату.

  После этого обозленные шютцеры добили даже раненых.

  22 июня. Полдень. Взгляд сверху.

  Одновременно полыхнули сотни километров. Егеря Дитля и финны Маннергейма атаковали Советский Север. Пехота фон Лееба рванулась через Литву к Ленинграду. Танковые группы Гота и Гудериана нацелились к Минску. Шестая армия Рейхенау ударила всСторону Киева.

  Лишь на самом юге, на границе с Румынией и Венгрией, пока еще была тишина. Тишина временная. Но везде, где начались бои, советские пограничники не отступили ни на шаг. Заставы вели бой и этой бой был безнадёжен. Безнадёжен для непосвященного, умеющего смотреть, но не видеть.

  Отчаянное сопротивление пограничников стало первым камнем на пути парового катка "Барбароссы". У них не было шанса выжить. Но зеленые петлицы и фуражки боевого отряда НКВД обязывали драться насмерть. Некоторые заставы гибли в первые же часы или дни. А там, где командиры успели поднять заставы в ружье, то пограничники бились неделями. По плану, немцы должны были их взять за 15-30 минут.

  Так, на пути 75 дивизии генерала Хаммера и 111 дивизии генерала Стапфа встали пограничники лейтенанта Лопатина. 13 застава дралась в полном окружении одиннадцать дней.

  Что такое для войны одиннадцать дней?

  Много это или мало? Какой ущерб могут нанести шесть десятков бойцов-пограничников двум дивизиям? Минимальный?

  Но батальоны сто одиннадцатой ганноверской дивизии застряли. Может быть, именно этих частей не хватило немцам, когда чуть позже ударят в тыл германским танковым дивизиям советские механизированные корпуса.

  На войне все взаимосвязано.

  Вечер 22 июня 1941 года. Штаб 2 танкового полка 16 танковой дивизии.

  Вопреки всем ожиданиям, дивизия не пошла на прорыв в день начала Великого похода на Восток.

  Вперед пошли друзья-соперники - 11 танковая дивизия.

  Аристократы же остались в тылу. Почему аристократы?

  Дивизия Хубе имела славные традиции.