Ich hatt' einen Kameraden (У меня был товарищ)

  - Какой палец? - толком еще не проснувшийся лопоухий оторопело посмотрел на ладони.

  - Из трака. Палец.

  - Где?

  - С той стороны. Иди, посмотри. А экипаж твой где?

  - Купаться ушли. Меня оставили на карауле...

  - Да ты что? - деланно удивился Макс. - И как караулится?

  Лопоухий покраснел.

  - Ладно, никому не скажу. Пойдем, покажу палец.

  Они обошли танк и Штайнер ткнул, теперь уже своим пальцем, в первый попавшийся трак:

  - Смотри. Видишь?

  - Что?

  - Вот этот штырь видишь?

  - Ну! И что?

  - Согласно уставу германских панцерваффе пальцы, соединяющие траки должны высовываться не больше, чем на три миллиметра. А у тебя сколько?

  - Ээээ...

  - А у тебя четыре. Где у тебя кувалда?

  - В ящике... - лопоухий присел и стал водить руками по гусенице.

  - Ладно, сиди. Я сам принесу.

  Макс легко прыгнул на гусеничную полку, подошел к ящику, надежно привязанному к броне... Ага! Вот и баночка с белой краской. Хорошо, маленькая, всего на пол-литра. И хорошо, что целая. Он незаметно сунул ее в карман. Заодно и вытащил кувалду.

  Затем он спрыгнул на землю, приземлившись словно кот: мягко и бесшумно. Правда, кувалду едва не выронил. Но ничего, удержал.

  - Смотри и учись! - и со всей силы вдарил по гусенице.

  - Это же не тот трак! - вдруг возопил лопоухий.

  - Этот тоже выставлялся! - авторитетно заявил Штайнер и снова вдарил по гусенице, так что в ушах зазвенело. - Вот теперь нормально.

  - Слушай, а как ты заметил? - почесал бритый затылок лопоухий, сдвинув пилотку на самые брови.

  - Ты уже сколько лет в дивизии? - усмехнулся Макс.

  - Две недели, - потупился незадачливый караульный.

  - Послужи, сынок, с мое и не такое видеть начнешь.

  Штайнер покровительственно похлопал парня по плечу и протянул ему кувалду:

  - Сам свой инструмент убери. И да, не говори командиру, что я тебе помог. Иначе, сам понимаешь, халатное отношение к боевой технике, нарушение устава караульной службы...

  - Спасибо, камрад! - лопоухий полез было обниматься, но Макс отскочил:

  - Сочтемся! Удачи, солдат!

  Когда довольный Макс вернулся к своему танку, Брандт обрушился на него с бранью:

  - Тебя где носит?

  - Ну... Вы же сказали...

  - Что я сделал?

  - Герр унтерфельдфебель, гефрайтер Штайнер ваше приказание выполнил! Почти! Краску нашел, готов прокрасить эмблему заново!

  Командир вытаращил глаза:

  - А в нашем ящике посмотреть не мог?

  - Разве...

  - Где взял?

  - Контрибутировал из соседней роты...

  Брандт помолчал, покачал головой и задумчиво буркнул:

  - Из тебя хороший солдат получится... Молодец...

  И гаркнул:

  - Три наряда вне очереди!

  - Яволь! А банку?

  - Банку в танк. И быстро на построение роты!

  Вот так и выяснилось, что инициатива в армии, даже в панцерваффе, наказуема.

  На построение Макс прибежал с проклятой банкой: так и не успел выложить ее из кармана.

  Построение оказалось достаточно странным.

  Танкисты сидели полукругом, курили, кто-то даже развалился на травке. Прямо перед ними двое тыловиков сноровисто приколачивали прямо к дереву большую карту. Возле карты туда-сюда, мимо раскладного столика, ходил, пожевывая губы, какой-то незнакомый обер-лейтенант. На столике лежали бумажные тяжелые пачки.

  - Это что? - вполголоса спросил Штайнер у радиста, когда приземлился на травку возле своих.

  - Театр приехал. Что у тебя в кармане?

  - Три наряда у меня в кармане. Что за театр?

  - Одного актера. Рота пропаганды приехала.

  - А кино будет?

  - Нет. Но Марика Рёкк обещала сиськи живьем показать.

  - Да иди ты...

  Шутливую их перебранку прервал обер-лейтенант. Он вышел в центр полукруга и начал свою речь. Начал весьма неординарно для офицера:

  - Солдаты! Мои боевые товарищи! Да, мы сегодня все боевые товарищи. Вы уже в курсе того, что Европа, во главе с Германией, начала Великий Освободительный Поход против жидо-большевистской России. Я приехал к вам не для того, чтобы читать проповеди. Я не пастор. Год назад я был ранен во Франции. С тех пор моя левая рука не работает. Но я с вами.

  И точно. Только сейчас Макс заметил, что левая кисть обер-лейтенанта скрыта под черной перчаткой.

  - Мы все сегодня вместе. И не только сегодня. У нас сложный путь впереди. Но мы его пройдем. Как прошли уже многое.

  Одобрительный гул солдат перебил нудное зудение комаров над головами.

  - Вся Европа поднялась в этот утренний час. Я бы хотел вам сообщить, что десятки, сотни тысяч наших вчерашних противников осаждают вербовочные пункты, чтобы идти против большевиков!

  - И французы? - насмешливо выкрикнул кто-то из толпы.

  - И от французов толк бывает! - обер-лейтенант поднял левую руку.

  Солдаты гоготнули. Офицер им понравился. Одно дело штатские крысы, другое дело - раненый на фронте боевой товарищ.

  - Теперь посмотрите на карту.

  Обер-лейтенант взял со стола указку.

  - Вот это - Европа! - он обвел маленькое коричневое пятно, покрытое свастикой, с левой стороны. - Вот это - Россия.

  Он обвел красное огромное пятно и ткнул указкой в звезду с подписью "Москау".