Ich hatt' einen Kameraden (У меня был товарищ)

   - Пошли, командир, а? - Стрелок-радист Ральф Зингер любил поесть. Куда влезала еда в его тощее тело - не знал никто. И он сам. За неделю до начала войны с Россией - в прошлое воскресение - он как-то поспорил на пять бутылок польского бимбера с радиоремонтником, что съест восемь литров супа с хлебом. Из расчета на каждый литр сто грамм. И ведь съел. И бимбер для всего экипажа заработал. Правда, пить его не стал. Потому что ушел в кусты блевать. Там и уснул на четвереньках - лечь не мог.

   Командир секунду подумал и...

   - А пошли! Только ты, Зингер, здесь останешься.

   Тощее лицо радиста вытянулось от изумления.

   - Я?? Почему...

   А в ответ получил холодный взгляд командира и смешок водителя:

   - Потому что ты нас без еды оставишь!

   И пошли, но пистолеты-пулеметы держали наперевес. Все-таки это Россия.

   - А красиво тут... - они шли по зеленой улочке. Белые стенки домов, умопомрачительный запах пышных садов...

   - Да... Я бы тут жил, - сказал Клаус, сам из крестьян Вестфалии, славящейся своей шикарной ветчиной и таким же шикарным пивом.

   - Смотри-ка! - удивленно сказал Макс, когда они вышли на небольшую площадь.

   Длинный ряд столов, укрытый белыми, праздничными скатертями - ломился от блюд и бутылок.

   Тут тебе и копченое сало, и жареные гуси, и свиные окорока, и стеклянные бутыли с вином, и кувшины с молоком. И даже моченые яблоки. За столами никто не сидел. Толпа крестьян, в самых праздничных своих одеждах, почтительно ожидала дорогих гостей.

   - Жаль, что Зингера мы оставили... - пробормотал Кёллер. - Нас тут едой убьют...

   - Положительно! Мне нравится война в России, - улыбнулся Мюллер. - Это тебе не Югославия! Там стреляли из каждого куста!

   - А Франция?

   - Француженки очень капризные. Пока французскую девчонку уломаешь, сойдет столько потов, что больше ничего уже не хочется... Хотя вина неплохие, да...

   - Это еще не Россия. Это еще Польша, - напомнил им командир. - Вернее, уже Германия. Где стоит немецкий солдат - там и есть Германия.

   Важный мужик в старомодном сюртуке, видимо староста, замахал руками, приглашая танкистов к столу:

   - Садитесь кушать, пожалуйста! Битте, битте!

   - Командир...

   Брандт коротко кивнул. Плох тот солдат, который откажется от дармовой еды и выпивки!

   - Нет! Не пить! - пресек командир попытку механика потянуться за стаканом с бимбером. - Черт его знает, этих русских. Что у них на уме?

   Кёллер недовольно взял кувшин с молоком, но подшутить над командиром не забыл:

   - Мы же в Германии, командир, а? Откуда тут русские?

   - Поляки, югославы, русские... Славяне, один черт! Вероломный народ! В глаза улыбаются, а за спиной нож держат. Макс, что там сегодня нам говорили утром, почему началась война?

   - Превентивный удар по предателям, - быстро ответил Макс Штайнер. - У нас был союз, но Сталин изготовил свои дикие орды для удара в спину, пока мы высаживаемся на туманный Альбион.

   - Устами младенца... А потому не стоит верить этим русским...

   Староста сидел рядом и пытался понять, что говорят танкисты. Получалось у него плохо, но слово 'Руссишен' он все же разобрал. И замахал руками, как мельница:

   - Нет. Русские мы нет. Украина. Украинцы. Мы не есть большевик, не поляк. Мы есть Украина!

   - Украина... - словно попробовал на вкус незнакомое слово Макс. - А это еще кто такие?

   - Черт ногу сломит в их родственных связях. Наверное, те же русские, только не хотят русскими называться, - ответил Мюллер. - В Югославии так же - сербы, хорваты, македонцы, чер-но-гор-цы, - с трудом произнес он сложное для немецкого языка слово.

   Староста яростно замотал головой.

   - Украина, мы есть Украина. Мы друг! - он поспешно плеснул вина в большие стаканы.

   Мюллер и Кёлер жалобно посмотрели на командира. Тот сдался. В конце концов, ром - молоко солдат. Кажется, так писал запрещенный ныне Ремарк?

   - По стакану! Мы все-таки на вражеской территории... Прозит!

   Пиршество шло своим ходом. На дальнем конце стола кто-то уже затянул что-то заунывное. Вдруг староста засуетился, выскочил из-за стола и закричал что-то на своем варварском. Шум застолья тут же стих.

   - Сюрприз, сюрприз! - взволнованно зашептал он немцам. - Чудесно! Подарок! Сюрприз!

   - Не люблю я сюрпризы... - заворчал Мюллер и положил руку на кобуру.

   Староста этот жест заметил:

   - Да, да! Стреляйт! Вот. Большевик! Юде!

   К столу подвели крепко связанного высокого парня неопределенного возраста. Неопределенного - потому как его избитое, опухшее лицо было синюшного цвета.

   - Пиф-паф! Стреляйт! Битте! Юде!

   - Командир... Я что-то его плохо понимаю... - насупился рыжий Отто.

   - Он нам предлагает расстрелять этого еврея-большевика.

   - Да, да! Комиссар! - радовался староста.

   - Я сейчас этого урода... - завелся вдруг Отто. - Мы солдаты. Ты, скотина славянская, мы - солдаты, а не палачи! Понимаешь?

   - Да, да! Стреляйт! Юде!

   - Вот урод... - стал вставать наводчик.

   - Кёллер! - рявкнул командир. - Сидеть!

   А потом он встал сам, поправил кобуру и подошел к старосте:

   - Мы - не СС. Мы - танкисты. Мы солдаты. Придет гестапо, оно и будет разбираться. Вы меня поняли?