Ideal жертвы

Рычков справился с волнением, краска отхлынула от его лица, и он сказал, прямо глядя мне в глаза – как отрапортовал:

– Я уже говорил, почему хочу помочь: вы мне нравитесь.

– Но зачем вам идти на такие жертвы! – воскликнула я.

– Почему жертвы? По-моему, это в порядке вещей: помогать ближнему своему.

– До встречи с вами я думала, что сейчас в стране заведено как раз наоборот, топить друг друга.

– Просто раньше у вас были неправильные знакомые.

Теперь он смотрел мне прямо в лицо, и я видела, как он красив и обаятелен. Я чувствовала его ласку, ценила его альтруизм, но – вот беда! – ничем не могла ответить на его чувства. Если я вдруг возьму его деньги, нам будет неловко обоим, особенно мне – и это противное чувство останется со мной до конца жизни.

– Нет, – я решительно покачала головой, – взять ваши деньги, Петр Архипович, я ни в коем случае не могу.

Он сразу поник. Мне захотелось подбодрить бедного отставника.

– Почему мы с вами должны строить отношения именно на деньгах! – воскликнула я. – У нас ведь и без того найдется много тем для общения, ведь так? Вы же бывший военный, правда?

– Так точно.

– Значит, можете мне многое рассказать, научить чему-нибудь...

Петр Архипович слегка приободрился:

– Ну, чему я вас могу научить... Наводить баллистические ракеты, разве что...

– Почему ракеты? А стрелять из чего-нибудь менее мощного – ружья, пистолета – вы умеете?

– Чемпион полка среди офицерского состава, – улыбнулся Рычков.

– Вот видите!

Что я могла ему дать взамен его альтруизма, кроме дружбы? Наверно, ничего – но, может быть, для него и хорошего отношения, доброго слова будет немало?

– И потом, – игриво продолжила я, – раз вы такой богач, я очень люблю пирожные. Вы, например, можете пригласить меня в выходной в «Ротонду» в Кирсановке – я там живу.

В этот момент из столовой как раз вышел Степан. Проходя мимо нас, он, несомненно, слышал мою последнюю реплику и окинул нас с Рычковым взглядом одновременно высокомерным, насмешливым – и ревнивым.

– Как я понял, – с офицерской прямотой ответствовал бывший военный, – вы предлагаете мне свою дружбу, ничего не получив от меня взамен.

– Как ничего! – с легким кокетством воскликнула я. – Взамен я получу вашу дружбу. А также поддержку и покровительство.

– Что ж, дружба – это очень много, – пробормотал Петр Архипович и вдруг ожег меня откровенным, очень мужским и жаждущим взглядом, у меня аж горячо внутри стало. – Известны случаи, когда приятельские отношения между мужчиной и женщиной превращалась... Отставить! – перебил он сам себя, и глядя прямо мне в глаза, сказал: – Вы дарите мне надежду, Лиля. Не боитесь?

Я видела, как по дорожке парка уходит Степан. Он дважды на нас обернулся.

– Вы благородный человек, Петр Архипыч. Я уверена: вы не сделаете ничего, что огорчило бы меня.

А сама подумала: «Ах, где ж вы раньше были, Петр Архипович... Зачем же я так поздно родилась... Как жаль, что таких мужчин больше уже не делают...Если не считать Кости... Но что я, по большому счету, знаю о Константине? Он красив, нежен, умен, наверняка богат... Но благороден ли? По крайней мере денег мне, чтоб я могла погасить долг, ни копейки не предложил...»

– Итак, до выходных? – вскинул подбородок Рычков (я готова была поклясться, что в армии он дослужился, по меньшей мере, до подполковника). – До встречи в «Ротонде»?

– Так точно, – улыбнулась я.

– Честь имею, – дернул подбородком мой новый ухажер и вошел в столовую.

...Рычковское объяснение в любви оказалось для меня в тот день не последним. Ах, с какой бы радостью я променяла их все на одно – из уст Константина! Но тот... Он не только не искал со мной встречи – даже не смотрел на меня...

В отличие от Степана.

Тренер по плаванию подкараулил меня, когда я отправилась в столовую на ужин. Как и днем, вид он имел совсем иной, чем раньше: не потерянный, а важный; не побитый, а гордый и даже победительный.

– Что случилось, Степа? – на правах старой знакомой поинтересовалась я.

– А что? – бодро переспросил он.

– Сияешь, как начищенный пятак.

– А ты, кажется, заболела?

– С чего ты взял?

– Не помню только, как болезнь называется... Некрофилия, геронтофилия...

– Не понимаю, о чем ты? – сухо молвила я.

– Имей в виду: старик Рычков каждой новой инструкторше в любви объясняется.

Я не поверила Степе, хотя настроение он мне слегка подпортил.

– Что ж, – усмехнулась я, – этот, как ты говоришь, старик повеселее многих молодых будет.

– На меня намекаешь? – ощерился тренер. – Тогда учти: я квелый был, потому что мои проблемы из головы не лезли. А сейчас...

Он схватил меня за руку и попытался притянуть к себе.

– Но-но! – я выдернула запястье из его захвата и сделала контрприем.

– Ого! Ты и боевое самбо знаешь?

– Хорошие учителя были.

Юрик, бывший десантник, и правда многому меня научил в смысле боевых искусств – поэтому я теперь совершенно спокойно могу гулять одна по ночным улицам. И справиться с пусть даже тренированным приставалой вроде Степана.

– А куда, интересно знать, – спросила я (мне и в самом деле было очень интересно!) – твои проблемы улетучились?

– Пока не улетучились, но вот-вот...