Ideal жертвы

Так я поступила и с новенькой москвичкой, что пришла ко мне на последнее в тот день занятие. У нее, несмотря на тридцать пять лет, лишнего веса после рождения дочки набралось килограмм пятнадцать, и все они, как у мужика, ушли в живот. С ней мы, естественно, больше внимания решили уделить прессу. Тренировались под музыку вместе – я подавала клиентке пример, дышать ее учила. Трижды прерывались, чтобы пульс с давлением измерить. А когда занятие уже заканчивалось, в зал вдруг ввалился директор санатория. Один, без сопровождения, без охраны. И сразу – к москвичке. Отвел ее в сторонку, мило ей улыбается, глазками сверкает, лебезит... Явно – тетенька какая-то ВИП. Потом он вдруг ее спрашивает – вроде бы понизив голос, но я-то почти рядом, каждое слово слышу:

– Ну, как вам наша новенькая инструкторша по шейпингу? – то есть, значит, я.

Та стала отвечать снисходительным тоном. Москвичи обо всем, что есть в провинции, от архитектуры до кухни, и даже о красотах природы, всегда отзываются снисходительно – я их убить за это готова. Так вот, моя клиентка высокомерно директору отвечает, и даже в полный голос:

– Ничего, старательная... Конечно, недостаток опыта и образования сказывается, но, в общем и целом, я этой девочкой удовлетворена.

Что ж, спасибо и на том. Могла бы с грязью смешать.

– Ну, не смею вас больше задерживать, – светски поклонился директор животастой корове. Она ушла в раздевалку, а он направился ко мне.

Подошел вплотную – ниже меня на голову, но от него такие флюиды властности исходят, что хочется по стойке смирно вытянуться. И кажется: если прикажет тихим своим голосом раздеться и лечь – покорно разденешься и ляжешь, безо всякого насилия и принуждения.

Однако директор только глазками своими магнетическими меня побуравил и изрек:

– Лиля! Клиенты о тебе в целом неплохо отзываются. Продолжай в том же духе. Но старание не заменит мастерства, верно?

Вопрос был из разряда (как нам литераторша школьная вдолбила) не требующих ответа, то есть риторических, поэтому я промолчала. Хотя была, конечно, не согласна. Иногда старание и нацеленность на победу творят чудеса, и новичок любого суперпрофессионала может за пояс заткнуть.

– Поэтому давай, учись, совершенствуйся, – продолжал нудить карлик. – Книжки какие-нибудь по шейпингу, что ли, почитай, а то сразу видно, что ты самоучка. Мы кустарей в нашем коллективе не держим. У нас персонал, особенно на таком ответственном участке, как твой, должен быть высокопрофессиональным.

Вот и пойми его: то ли похвалил, то ли прибил, то ли уволить грозиться.

Однако закончил директор так:

– Ты некоторую сумму нам задолжала... Что ж... За старание и отсутствие замечаний можем скостить тебе... – он задумался, будто прикидывал сумму – хотя наверняка заранее все решил, а теперь просто на нервах моих играл. – Ну, я думаю, тысячи три. Да, три тысячи долларов.

Он остановился, видимо, ожидая изъявления благодарности. Руку мне ему, что ли, целовать?

Я пробормотала:

– Спасибо.

И с облегчением подумала: «А Бэлка-то меня точно не заложила!»

– Зайдешь завтра к Кириллу, перепишешь у него свою расписку. Скажешь, я велел, – продолжал раздавать указания седой карлик.

Снова пауза. Я рассыпаться в благодарностях не стала. Что за мерзавцы: сначала выбивают из людей бабки, потом начинают милостиво возвращать. А мы их еще и благодарить должны! Хотя, если честно, в душе я все равно испытывала радость. И, вот гадство, признательность ему.

– Теперь скажи, – просверлил меня глазками карлик, – ты знакома со Степаном, тренером по плаванию?

Я растерялась. При чем здесь Степа и что мне на предъяву отвечать? Наверно, правду. Однако далеко не всю правду.

– Да, мы знакомы, – пробормотала я.

– Тебе известно, что у него проблемы, аналогичные твоим?

– Ну да, известно, – сказала я неуверенно.

– Как он собирается их решать?

Я дернула плечом.

– Откуда я знаю?! Это ж его проблемы – не мои.

Надеюсь, голос меня не выдал. С чего, интересно, седой карлик задает мне вопросы о Степане? Они что, его подозревают?

Директор еще полминуты молча буравил меня взглядом, потом вынес вердикт:

– Ты очень дерзкая, Лиля. Это может помешать тебе жить.

Не дожидаясь ответа, развернулся и, не прощаясь, вышел из спортзала.

Я бессильно опустилась на маты. После разговора с начальником внутри у меня все болело, как после трех спаррингов по карате. Вот уж действительно дал понять, кто здесь, в санатории, хозяин.

...В итоге на свидание к Степану я шла совершенно без охоты. Можно сказать, будто из-под палки. И оделась небрежно, в кроссовки и спортивный костюм, и укладку делать не стала. Захватила с собой фонарик – старая часть парка действительно похожа на лес, освещения туда не провели. Однако фонарь мне не понадобился. Взошла луна, и сияла так ярко, что видно было все, только в странном серебристом свете. И от меня, и от деревьев падали на землю резкие черные тени.

Никто не встретился мне на пути. Похоже, и отдыхающие, и персонал смиренно спали или укладывались по кроваткам.

В ночном лесу было совсем не страшно. В итоге в беседку я пришла тютелька-в-тютельку, ровно в одиннадцать.