Ideal жертвы

– Ага, Костя, – вновь перебила я. – Только когда я предложила той ночью пойти к тебе, ты быстренько организовал якобы звонок от директора санатория. Благовидный предлог: тебя в два часа ночи вызвали на работу. Только ведь никакого звонка не было, верно? Ты просто играл?.. Сам нажал на звонок – и разговаривал тоже сам с собой?!

По его смущенному лицу я поняла, что не ошиблась в своих догадках.

И после этого он еще пытается со мной помириться?!

– Бэла, – твердо произнес он. – Давай расставим все точки над i. Я уже сказал: ты – замечательная девушка. Но я, прости, никогда не говорил, что ты мне желанна. Мне просто было интересно с тобой общаться. Меня действительно занимает раннее развитие детей, и очень многое из того, что ты мне рассказала, я обязательно использую, когда встречусь со своим племянником... Я пригласил тебя в ресторан для того, чтоб поболтать. И потому, когда ты намекнула, что хочешь большего... я просто не знал, как мне реагировать... Мне ведь было приятно ужинать с тобой, разговаривать – но не больше. И если совсем уж до конца... Как мужчина, я тебя не хотел и сейчас не хочу, понимаешь?

Я стояла, будто оплеванная.

Мне только что, очень, правда, интеллигентно, указали на мое место: болтай, милая Бэла, про раннее развитие детишек, про это я с удовольствием послушаю... но ни на что не претендуй.

Больше всего мне сейчас хотелось просто плюнуть в это прекрасное, с легким загаром и ослепительно-синими глазами, лицо.

Но этот поступок только доказал бы Косте, насколько он мне дорог.

Потому я лишь сухо произнесла:

– Я принимаю твои извинения, Костя. Но в следующий раз, когда тебе захочется узнать про раннее развитие детей, пожалуйста, обращайся к специальной литературе.

Константин же – тихо произнес:

– Ты, конечно, мне не поверишь, Изабель. Но я гарантирую, я предчувствую: у тебя еще все будет! Ты обязательно встретишь мужчину, для которого станешь желанной... единственной, лучшей в мире! И еще раз меня извини.

Он внимательно взглянул мне в лицо и закончил:

– Извини за ту сцену в парке, свидетелем которой ты случайно стала. А главное, за то, что я себя неправильно повел. Я должен был сказать тебе еще первым вечером, что любви, секса, страсти между мной и тобой нет и не будет никогда. И никакого значения не имеет, богата ты или бедна. Но я смалодушничал. Решил тебя не расстраивать, а просто свести наши отношения на нет. Это было неправильно, Изабель. Я виноват. Прости.

Он вновь легонько коснулся моего плеча и скрылся в аллее парка.

Я долго смотрела ему вслед. Кажется, плакала. И думала, что по-прежнему хочу отомстить. Но мстить я буду одному лишь доктору Старцеву. А про Костю – такого недоступного и прекрасного – постараюсь просто забыть. Пусть он останется – сам по себе, где-то на параллельном курсе.

Лиля

Тем же вечером, когда я уже собиралась принять душ и укладываться спать, в дверь моей комнаты постучался мой воздыхатель – седой охранник Рычков. Он заявил, что хочет поведать мне нечто важное – только поэтому я и согласилась с ним прогуляться. Я быстро оделась (Рычков ждал меня в коридоре), мы вышли в парк, и я взяла отставника под руку. Он слегка покраснел.

– Вы знаете, Лиля, – проговорил он, – вам надо срочно отсюда, из санатория, бежать.

– С чего вы взяли?

– Вам угрожает опасность.

– Да она, по-моему, в этом санатории всем угрожает, – улыбнулась я. – И персоналу, и отдыхающим.

– Не надо быть такой легкомысленной Лиля. Беда грозит вам, именно вам.

– Откуда вы знаете?

– Как говорится, из хорошо осведомленных источников.

Я расхохоталось.

– Неужели вы думаете, что после ваших неопределенных намеков я все брошу и сбегу?

– Будьте серьезной, Лиля. Речь идет о жизни и смерти, причем не только вашей.

Я остановилась и заглянула Рычкову в глаза.

– Петр Архипович! – проникновенно сказала я. – Давайте договоримся: или вы мне скажете, какая конкретно опасность мне грозит, за какие прегрешения и откуда вы об этом узнали – или оставим этот разговор.

Мы зашагали дальше. Я цепко держала седого охранника под руку, моя грудь касалась его плеча – должен же он получить хотя бы небольшую награду за свою беззаветную заботу обо мне!

– Ну, хорошо, – вздохнул мой ухажер. – Последнюю неделю я работал личником у Анжелки...

– Кем, простите? – не поняла я.

– Ну, личным охранником у Анжелы...

– А это кто?

– Дочка директора санатория. Ее Анжелой зовут, ей девять лет. Жены у директора нет, он, говорят, вдовец, а там кто его знает... Они с дочкой вдвоем живут. Ну, я, значит, Анжелку сопровождал, когда ей хотелось погулять или, там, за покупками в город выехать. Но она большей частью дома сидит, учителя к ней сами приезжают, слышали бы вы, как она на них орет... Ну, так вот, я в доме у Арсения Арсеньевича сидел. И многие его разговоры, конечно, до меня доносились... Однажды я подслушал, как он говорил Кирюхе, что с вами, Лиля, надо разобраться. И с вашей подружкой Машей – тоже.

Я нахмурилась.

– Разобраться – за что? И какими конкретно словами он это говорил?