Идеальная девушка (СИ)

Немного странно, практически похоже на чужой голос в голове. Мне точно не свойственны такие мысли. Похоже, Марк не зря предупреждал, чтобы я никого не считывала, но толку от запоздалого предупреждения ноль. Потому я постаралась расслабиться и выспросить побольше характеристик машинки, на которой недавно каталась, пытаясь вспомнить, что при этом чувствовала.

Судя по описанию, это идеальная машина для гонок наперегонки с метеоритами и метеорами — гнаться за их пылающими хвостами, пока они сгорают в атмосфере. Обгонять, лавировать, столкнуться с огненным шаром и разлететься на тысячи обломков…

Удивительное, безумно-манящее воспоминание пронзило все тело. Нет, это всего лишь запись. Умело смонтированная, запретная, передаваемая из рук в руки. Но я собиралась в этом участвовать. Лететь вместе с остальными. Так почему я сейчас здесь? Марк бы точно не пожертвовал служебной машиной. Чуть-чуть злоупотребить служебным положением ради покатушек — это можно, но не более.

Разлившийся по крови адреналин внезапно сделал его речь раздражающей и нудной. Может ли быть, что я собиралась ограбить имперские войска ради самоубийственного развлечения? Что ж, не стоит слишком доверять Марку, пока точно не вспомню, использую я его или между нами что-то другое…

— В зуммере, который достался тебе, кто-то с прошлого или позапрошлого рейда припрятал пакет с наркотиками. Спрятано наспех, в вентиляции. Его явно рассчитывали забрать раньше, чем зуммером воспользуются еще раз. Во время полета пакет так нагрелся, что лопнул, буквально взорвался. Расследование уже провели, вердикт таков — не было ни шанса, что ты сумеешь что-то предпринять. Пары мгновенно попали в легкие и на кожу. Но благодаря включившейся автоматике все обошлось.

В мыслях Марка возникали образы, словно специально нарисованные для меня, искусственные. Да, очень подробные, но их нельзя рассмотреть, примерить на себя, как воспоминания Эверлин или ее пациентов. Это порождало беспокойство, а не приставлен ли он наблюдать за мной?

Смутно помнилось, что телепатов забирали от родителей. Так почему я с превеликой радостью не сбежала от отца? Вспомнить достопочтенного родителя, пусть ветра Юфофадета сдуют его в самый глубокий каньон, давалось легко, без всяких усилий. Он представал во всей красе, я могла бы отличить его любимую парадную одежду среди сотен подобных костюмов, рассказать, что он ест на завтрак и как меняется его дневной график в зависимости от смен времен года. Но вот ни одной отцовской мысли не вспоминалось. Как и вообще чьих-либо мыслей. Разве нет какой-либо мелочной обиды, крепко врезавшейся в память? Например, подруги, сказавшей одно, а на самом деле замыслившей другое и травмировавшей своим обманом мое сердце? Или наоборот, чего-то хорошего — вовремя услышанной мольбы о помощи, которую я успела оказать? Нет. Память ни на что не отзывалась, словно мертвая.

— Не расстраивайся, — Марк истолковал мою хмурую задумчивость по-своему. — Все закончилось, а результаты обследований таковы: ты никогда не употребляла подобных веществ. Так что если твой папаша и доберется до нас однажды, то во всем буду виноват исключительно я.

— Сколько оптимизма! А как же выбор негодной дочери, осмелившейся с тобой связаться?

Мы засмеялись, но тут раздался сигнал, и Марк, извинившись, погрузился в изучение каких-то сведений, поступавших на небольшой монитор его служебного средства связи.

Я отвернулась к окну, разглядывая пейзажи. Частные дома, большие здания, похожие на старинные усадьбы — различные клиники, лечебницы. Все одноэтажные. А на подступах к ним колыхается сочная зеленая трава. Кое-где на ней без покрывал лежали люди. Кроны деревьев трепетали на ветру, их листья казались полупрозрачными и сияющими сквозь лениво проплывавшую по воздуху зеленую взвесь.

Блеснула спокойная вода, гладкая, прозрачно-серебрянная, издали отчего-то казавшаяся тяжелой. Увидев на том берегу озера очередную лечебницу, я вдруг поняла, что все еще под властью чужих воспоминаний. Чужой жизни.

Именно там лежала в коме Дивлиара. Туда никогда не хотела приезжать и даже видеть это место издали ее приемная мать Эверлин. Меня же наоборот, тянуло развернуть мобиль, объехать озеро и войти в тихую палату. Но зачем мне это делать? Для чего видеть собственными глазами девушку на три года старше себя? Желая отвлечься от странных чувств, я нашла в дверце мобиля приборную панель и включила встроенного гида, сосредоточившись на информации о Лэтэтоне.

Начать нужно с простого — к примеру, найти, наконец, местное солнце.

* * *

История Лэтэтона после заселения насчитывала пять с половиной веков.