Идеальная химия

— Смысл выходить из банды, когда ты окажешься мертв? — спрашивает Энрике. — Твое вступление покажется тебе каникулами по сравнению с этим. Они привлекут даже настоящих бандитов.

Я не отвечаю и протягиваю ему бумажку с номером телефона.

— Если со мной что-то случится, позвони этому парню. Он мой единственный друг, который не связан со всем этим. Ни с бандой «Мексиканская кровь», ни с Бриттани.

Этой ночью я встречаюсь на складе со всеми членами банды, которые считают меня предателем. Хотя меня называли и покрепче. Час назад я объявил Чуи, который занял место Гектора в банде, что хочу уйти — полностью разорвать отношения с «Мексиканской кровью». Одно маленькое препятствие: чтобы сделать это, мне придется выжить, пройдя через их строй, а вернее побывав в настоящем аду.

Чуи, жестокий и суровый, выходит вперед с банданой «Мексиканской крови». Я окидываю взглядом наблюдателей. Мой друг Педро стоит сзади и отводит глаза. Глаза Хавьера и Лаки блестят от предвкушения. Хавьер — сумасшедший идиот, а Лаки злится на меня за проигранный спор, хотя я не пришел за своим призом. Оба насладятся возможностью выбить из меня дух, ведь я не смогу дать им сдачи.

Энрике, мой кузен, стоит облокотившись у дальней стены. От него ждут того же — чтобы он переломал мне как можно больше костей, пока я не отключусь. Верность и обязательства для банды — все. Если ты предаешь или не выполняешь свои обязательства, ты становишься для них врагом. Даже хуже, чем врагом, ведь ты был одним из них. Если Энрике станет меня защищать, он труп. Я стою не шелохнувшись, когда Чуи завязывает мне глаза банданой. Я выдержу. Если после всего я смогу быть с Бриттани, оно того стоит. О другом исходе я даже не думаю.

Мне связывают сзади руки, сажают на заднее сиденье машины, и двое парней зажимают меня с двух сторон. Я без понятия, куда мы едем. Сейчас, когда во главе банды стоит Чуи, возможно все. Записка. Я ее не написал. А если я умру и Бриттани никогда не узнает, что я чувствую к ней на самом деле? Может, так даже лучше. Ей будет легче жить, считая меня последним подонком, предавшим ее, и не оглядываться назад.

Через сорок пять минут машина съезжает с дороги — под колесами слышится шорох гравия. Возможно, если бы я знал, где нахожусь, то смог бы немного расслабиться, но я ни черта не вижу. Я не нервничаю. Скорее меня заботит, буду ли я одним из тех счастливчиков, которые выжили. И если я выживу, найдет ли меня кто-то? Или я умру в одиночестве в каком-нибудь сарае, на складе или в заброшенном доме? Может, они даже не будут меня бить. Просто отведут на крышу здания и сбросят оттуда. Se acabo[144]. Хотя Чуи это не понравится. Ему нравится слушать крики и мольбы самых сильных парней, когда их ставят на колени.

Я не доставлю ему такого удовольствия. Меня выводят из машины. Судя по звуку гравия и камней под ногами, мы черт знает где. Я слышу, как подъезжают другие машины, как за нами идут люди. Вдалеке мычит корова. Предупреждающее мычание? Если честно, я уже хочу начать. Если нас кто-то прервет, то просто отложит неизбежное. Я хочу этого. Я жду этого. Давайте, наконец, начнем. Интересно, они подвесят меня за руки к дереву, чтобы я был настоящим мальчиком для битья? Черт, я ненавижу неизвестность. Estoy perdido[145].

— Стой здесь, — приказывают мне.

Будто я могу куда-то уйти. Шуршит гравий, чьи-то шаги приближаются ко мне.

— Ты позор для нашего братства, Алехандро. Мы защищали тебя и твою семью, а ты решил отвернуться от нас. Это правда?

Жаль, что моя жизнь не похожа на романы Джона Гришема[146]. Его герои всегда придумывали идеальный план побега, даже находясь в шаге от смерти. Чаще всего они знали о плохих парнях то, что разрушило бы их жизнь в случае смерти героя. К сожалению, настоящая жизнь не перевязана красивой ленточкой.

— Гектор предал «Мексиканскую кровь», — начинаю я. — El traidor[147].

За то, что я назвал Гектора предателем, кто-то сильно бьет меня в челюсть. Черт, я не был готов к удару, потому что ни хрена не вижу с завязанными глазами. Я пытаюсь не морщиться.

— Ты понимаешь последствия выхода из банды?

Я двигаю челюстью взад-вперед.

— Да.

Я слышу, как ко мне подступают остальные, круг сжимается. Сейчас я главная мишень. Повисает жуткое молчание. Никто не смеется, никто не издает ни звука. Некоторые из них были моими друзьями всю жизнь. Как и в Энрике, в них сейчас происходит внутренняя борьба. Я не виню их. Только счастливчики избежали сегодняшней стрелки. Без предупреждения я получаю кулаком в лицо. Сложно удерживать себя в прямом положении, тем более зная, что за этим последуют новые удары. Одно дело участвовать в драке, в которой можешь победить, и совсем другое — в той, в которой у тебя нет ни единого шанса. Что-то режет спину. Затем мне дают по ребрам. В верхней части туловища нет ни одного участка, куда бы меня не били. Порез тут, удар там. Несколько раз меня почти сбивают с ног, но только затем, чтобы поставить обратно и врезать еще сильнее.