Идеальная пара …или идеальная ложь?

Я сидела на краешке тонкого полиэтиленового матраса и вся дрожала. Последний час я провела, расхаживая взад и вперед по крошечному пространству, пытаясь согреться, но сейчас я чувствовала себя больной, измученной, стук моего сердца глухо отдавался у меня в ушах. Натягивая на плечи рваное одеяло, которое дал мне сержант, я с ужасом осознала, что со мной произошло, и не видела из этого выхода. Меня арестовали, я сидела в камере. Я, Джемма О’Коннор, журналист, обозреватель журнала, с безупречной репутацией в прошлом. У меня не было даже штрафов за неправильную парковку. И вдруг меня арестовывают за убийство и покушение на убийство. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Я не помню, сколько вопросов мне задавали, сколько раз меня водили в маленькую душную допросную и обратно, до того безумного момента, когда они внезапно появились в комнате, где я ожидала, и зачитали мне мои права. Я стояла перед ними, открыв рот от шока, и не могла поверить в происходящее. Я не произнесла ни слова, когда опустошали мои карманы, забирали у меня сумку и обувь, фотографировали с разных ракурсов, снимали отпечатки пальцев. Приняли меня по полной программе, что называется. В последние несколько дней я понимала, что меня могут арестовать, но когда это на самом деле произошло, я была поражена до глубины души. Казалось, я отупела, двух слов связать не могла и только молча слушала. А потом, после того как я просидела в крошечной камере час или два, а может, и целых десять (кто знает!), они наконец-то отвели меня в допросную, и все началось сначала.

Все шло по тому же сценарию – кровь в спальне, тот факт, что никто, кроме меня, не видел Дэнни в Бристоле, и все в таком духе. Ко мне вернулся дар речи, мой голос был тонким и пронзительным. Я пыталась спорить с ними, напоминала им про записи с камер видеонаблюдения в спортивном комплексе. Я была уверена, что на тех кадрах Дэнни. Я повторяла им снова и снова, что он был жив и здоров, когда жил со мной в Бристоле две с половиной недели назад. Они меня выслушали, а затем быстро опровергли все аргументы, глядя на меня холодными глазами:

– Если он ходил в спортивный комплекс и разгуливал по Бристолю каждый день, то почему он не использовал свой банковский счет?

– Почему он ни с кем не связался, даже с собственной матерью?

– Почему у вас нет его фотографий, писем от него после тридцатого января?

– Почему вы нам врете, Джемма? Что вы сделали с Дэнни?

Затем они снова спросили о других мужчинах, двоих убитых в Лондоне, двоих – в Бристоле. И о ком-то еще, о котором я никогда не слышала, человеке по имени Деклан, который, очевидно, подвергся нападению в Лондоне в тот день, когда я была там, чтобы встретиться с Куинном. Я недоверчиво смотрела на них, мысли скакали.

– Ну, может быть, это был Куинн. Я же говорила вам, я думаю, что он мог быть причастен к исчезновению Дэнни. Может быть, он причинил боль не только Дэнни, но и тем убитым мужчинам. Я не знаю, детектив. Может, это он напал на того парня, он тоже был рядом, в том месте, где мы встретились… но это была не я. Я никому не способна причинить вред. Это просто смешно!

Наконец, я сломалась и заплакала, мое тело содрогалось от сильных рыданий, и они сказали, что мы можем сделать перерыв. До этого момента я все еще отказывалась от адвоката. Я была невиновна, зачем мне нужна адвокатская защита? Но когда меня снова отвели в камеру, меня вдруг осенило. Все зашло слишком далеко. Было уже не до шуток. Меня арестовали, и полиция считает, что я лгу. А это значит, у меня серьезные проблемы. У меня не было абсолютно никаких идей, как с этим бороться. И поэтому я сказала им, что передумала и что мне нужно позвонить своему отцу. Папа был в ужасе, почти потерял дар речи от шока и ярости, когда я рассказала ему о том, что произошло. Я сказала ему, что мне нужен хороший адвокат, и он пообещал разобраться с этим вопросом. Его голос дрожал от переживаний, когда он прощался со мной.

Я сидела в своей камере в ожидании. Прошел еще один день, миновала ночь, а я все сидела там и дрожала, и мне не на что было смотреть, кроме четырех грязных стен и туалета в углу. В воздухе ощущался резкий запах мочи и хлорки. Мне принесли еду – слабозаваренный чай в пластиковом стаканчике и что-то вроде тушеного мяса в бумажном контейнере. Но при виде всего этого мне стало плохо, я отодвинула поднос в сторону и наблюдала, как по мере остывания на мясе образовывался слой жира. Я сидела там, съежившись в своем грубом одеяле, все мое тело дрожало. Мне казалось, что я дрожу от холода и как будто этот холод распространяется по всему телу, достигая мозга, замораживая мои мысли, и я уже была не способна ни на что, кроме как пытаться пережить еще одну минуту этого ада.