Идеальная женщина

— И у нее отлично получается, — вмешался Дерри. — Лучше, чем у меня. Она знает, где надо остановиться, как глубоко забрасывать удочку, какую наживку использовать, какие из небольших бухточек и мысов…

— Достаточно, — сухо прервала его Энджел. — Хок явно не рыбак.

— Почему ты мне раньше не сказала про прилив?

— Ты разговаривал по телефону в то время, когда мы должны были уже быть на воде.

— Это деловые звонки.

— Вот я и говорю, что ты не рыбак. Потому что ничто на свете, абсолютно ничто не должно мешать утреннему выходу за лососем.

Дерри хихикнул:

— Дай человеку передохнуть. Он никогда не ловил лосося, так что не знает, чего лишился.

Энджел посмотрела на Хока, который, в свою очередь, с интересом глядел на нее. В зыбком свете зари ее глаза казались темно-зелеными.

— Ты вообще когда-нибудь рыбачил? — спросила Энджел, наклоняясь, чтобы взять тарелку Хока.

Хок вспомнил маленький пруд на ферме, где он вырос. Когда отец его выкраивал пару свободных минут, они отправлялись к этому пруду. Хок даже помнил, как рассмеялся отец, вытащив однажды из мутной воды десятифунтовую зубатку.

— Я рыбачил один или два раза в жизни. — Хок говорил хрипло, и в голосе его прозвучали какие-то тоскливые нотки.

Энджел проглотила подступивший к горлу ком. Она увидела на лице Хока тени воспоминаний, на мгновение смягчившие жесткие линии вокруг его рта.

Внезапно она почувствовала набежавшие на глаза слезы. Воспоминания Хока явно были сродни ему самому — горько-сладкие, обнаруживающие его одиночество, запутанные и жестокие. Как бы желала она смягчить эту горечь, а жестокость ее не пугала. Первые месяцы после аварии она сама была неимоверно жестока к окружающим, пока время не очистило ее душу.

Пальцы Энджел сжали вилку, все еще хранившую тепло руки Хока.

— Этим летом ты поймаешь огромного лосося, — тихо сказала она, — я обещаю тебе.

Прежде чем Хок смог ответить, Энджел выпрямилась и повернулась, унося с собой посуду. Она торопливо опустила тарелки в посудомоечную машину и включила воду. Пусть они и пропустили прилив, все равно она хотела поскорее оказаться в море.

— Готов?

Хок следил за ней с того момента, как она пообещала ему хорошую рыбалку. Он молча отставил в сторону пустую чашку:

— Я готов с того дня, как мне исполнилось восемнадцать.

Глава 6

После этих слов лицо Хока мгновенно застыло, словно на него надели маску.

Он помог Энджел перенести вещи в машину. Они набрали с собой довольно много всего: еду, рыболовные снасти, куртки и даже альбом для рисования, который Энджел добавила в последнюю минуту.

Хок взглянул на груду вещей в багажнике «БМВ»:

— Мы что, собрались на Аляску?

— Какая замечательная мысль! — насмешливо заметила Энджел. — Я всегда мечтала побывать там. — Хок испытующе посмотрел на нее. — Но, увы, Аляска в нашем списке не значится.

Энджел перекладывала сумки в багажнике до тех пор, пока крышка не закрылась. Хок попытался помочь ей, но его внимание вдруг привлек орлиный клекот.

Он посмотрел вверх, выискивая птицу.

Черный силуэт камнем падал вниз: крылья широко распахнуты, когти выпущены. Жертву от Хока скрывала высокая трава, но орел безошибочно нашел и схватил ее.

В этот момент глаза хищника заметили двоих людей, тихо стоящих невдалеке. Издав яростный клекот, орел взмыл ввысь, унося добычу на вершину дерева.

Небо окрасилось нежными, прозрачными красками зари. На другой стороне пролива вырисовывались неясные очертания гор; словно последние бастионы ночи, они были черные и вместе с тем странно яркие. Плывущие над ними облака отсвечивали красным и нежно-золотистым.

Удивительная радость охватила Хока. Он задрал голову, подставляя лицо первым лучам солнца. С тех пор как он покинул ферму, ему редко доводилось бывать на природе; только теперь он вспомнил, как любит утреннюю зарю.

Со стороны вновь донесся грозный орлиный клекот.

Энджел подняла глаза и увидела радость на лице Хока. Она почувствовала, как в ней поднимается желание, и это на мгновение повергло ее в шок.

«В этом нет ничего странного. После гибели Гранта я выбрала жизнь, а любовь и страсть — ее естественные спутники. То, что в течение трех лет меня не влекло ни к одному мужчине, вовсе не означает, что этого никогда не случится».

Но, признавая силу пробудившихся в ней чувств к Хоку, Энджел понимала, что он способен причинить ей сильную боль. Среди ее знакомых не было человека столь безжалостного, однако за его жестокостью она ощущала потребность в красоте, тепле, любви… Иначе он никогда бы не привлек ее.

Знала она и другое: нет никакой гарантии, что именно она, Энджел, сумеет пробудить в нем жажду всего этого, нет никакой гарантии, что кто бы то ни было, даже сам Хок, сумеет это сделать.

«Он сильный и долго жил в одиночестве — так же как и я. Готова ли я пожертвовать своим столь трудно доставшимся мне спокойствием ради мужчины, который отказывается верить в любовь?»

Энджел резко захлопнула багажник; металлический звук вывел Хока из оцепенения. Он понаблюдал, как Энджел забралась в машину и, немного помедлив, сел за руль, вынужденно нарушая тишину прекрасного утра.