Идеальная жертва

– А ты прям испугался.

– Не смешно! Я вообще-то радикально меняю курс жизни, а ты шутки шутишь.

– Вот я так же себя чувствую, когда говорю тебе, что люблю, а ты линяешь в закат с очередной бабой.

Выпаливаю по инерции:

– Ну ты сравнил – себя и их! – однако, смутившись, понижаю голос неуверенно: – Это ж так, болтовня… Подумаешь, приобнял кого-то, это ничего не значит.

– А они в курсе?

Растерянно молчу, хлопаю глазами. Тянет оправдаться, найти неоспоримые аргументы, но ничего не приходит в голову. Я как-то и не думал, как это выглядит с его стороны.

– Ладно, не буду больше…

– Вряд ли можно избавиться от старой привычки, – Ру снисходительно кривится и делает глоток из бутылки. – Ты ж ночью не уснёшь, если не будешь цеплять всех подряд.

Подвисаю, стараясь понять смысл его слов.

– То есть… Ты всё равно хочешь уйти? Из-за такой фигни?!

Эйруин наставляет на меня палец и поучительно говорит:

– Ты обесцениваешь мои чувства.

– Извини! – Нахмурившись, прикидываю, какой ответ будет правильным. Заикаюсь неуверенно: – Я не хотел. Просто я очень не хочу, чтобы ты ушёл. Я, вообще, готов стараться. Ну да, с обещаниями хреново вышло, но… Я всё сделаю! Уволюсь. Ещё раз. Буду тебе кофе в постель носить. Тфу, то есть чай! – выпаливаю, заметив прищурившиеся глаза Ру. – Постараюсь держать себя в руках. Ну что мне, из дома не выходить, чтоб не смотреть ни на кого?!

Перебираюсь обратно на своё место— рядом с ним, спиной к холодному металлу батареи. Разглядываю мой разломанный стул и осколки посуды вокруг.

– Или глаза выколоть, – серьёзно добавляет Ру.

– Ага, отрезать хер, руки и половину мозга, будешь меня на каталке возить. Нет, серьёзно, чего ты хочешь?

Ру снова делает глоток. Полощет во рту, сглатывает, морщится. Крутит бутылку в руках, приглаживает большим пальцем угол этикетки. Тянет время.

Так же исподлобья бросает быстрый взгляд на меня, но сразу возвращается к бутылке.

– Ты кольцо не носишь.

– Эм… – на автомате хватаюсь за ворот футболки, под который раньше спускалась цепочка. – Ну да, из-за тебя и снял. Ты ж забыл всё, а у меня тут бабы никакой нет, а кольцо есть. Вот и снял, чтоб вопросов не было. Ты вообще-то сам… Я хоть носил, а ты запрятал в ящик и всё.

– Потому что странно, если бы мы носили одинаковые бирюльки, будто лучшие подружки. К тому же у меня понятно, что никого нет. Откуда кольцо?

– А у меня откуда? Ты представляешь, как все ахереют, если я – я! – скажу, что женился?

Выхватываю у него бутылку – хватит уже её ковырять! – и делаю несколько больших глотков.

– Вечный капитан, вечный холостяк… – тянет Ру, теперь разглядывая свои пальцы. – Или не совсем, раз с кем-то пацана заделал.

Я аж попёрхиваюсь вискарём от неожиданности, зажимаю рот ладонью.

– Думал, не замечу? Ты регулярно про него думаешь. И назначение в Данбург так удачно подвернулось.

Как назло, горло обожгло спиртом, не отдышаться, а Ру продолжает с усталой рассудительностью:

– Я же спросил: есть у тебя кто? Почему не сказать прямо?

Наконец-то голосовые связки отпускает, и я выпаливаю:

– Да это не мой пацан!

Ру продолжает тем же скучающим тоном:

– Откуда же ты его взял? Украл, что ли?

– Эм… – вот теперь я стыдливо утыкаюсь взглядом в бутылку.

Виновато кошусь на Ру – глаза у него на пол-лица.

– Ты украл ребёнка?!

– А что было делать?! Ты же сам видел, какая там херня!

– Где?

– На Альфе на твоей!

Пауза. По лицу Эйруина прям видна напряжённая работа мысли.

– Ты был на Альфе?..

– Естественно! А как, по-твоему, ты здесь оказался?

– Я думал… – Ру пожимает плечами и растерянно озирается по сторонам.

– Ты не знаешь, – вместо вопроса получается утверждение.

Чёрт, это же очевидно, а я забыл! В больнице не могли сказать. Я тоже молчал, чтобы не расстраивать его разговорами про ритуальные захоронения. И Лана, надеюсь, не появлялась.

– Видимо, я опять что-то проспал.

Судя по всему, наступил момент для кровопоя. Я настолько отвык за полгода, уже и все шрамы с груди и рук сошли. Поначалу, в больнице, хотелось напоить его, чтобы помочь с регенерацией, а затем это желание отступило из-за страха показать лишнее, неуместное. Конечно, мы всё равно улавливаем состояние друг друга, особенно Ру, он более чувствительный. Но далеко не так, как после крови.

Секунду поколебавшись, предлагаю ему руку, венами вверх. Обхватывает запястье, тянет к себе, соглашаясь, и, когда я разрезаю кожу ногтем, вгрызается грубо и неловко.

Тяну его сознание к себе, внутрь. Чувствую, как Ру осторожно прикасается, словно нащупывает дорогу в сумраке. Глубже. Ворочается внутри моего разума, ощутимо задевая с непривычки. Я тоже отвык, однако сдерживаю инстинктивное желание закрыться от чужого сознания, выпихнуть его. Это как с сексом – нужно расслабиться и впустить. Некомфортно, конечно. Но я доверяю Ру.

Приноровившись, скользит всё глубже. Торопится выяснить: рывками дёргает на себя то один кусок воспоминаний, то другой. Однако ж ревниво задерживается на разговоре с Ланой в кладовке, и я невольно улыбаюсь. Ру такой милый, когда ревнует.