Идеальная жертва

Меня тут же уносит в оптимистичные фантазии: Данбург связан с тёплыми воспоминаниями из детства, и кажется, что сейчас всё будет так же. Перерыв, чтобы наконец-то отдохнуть от последних событий, и папа готовит вкусные гренки на завтрак, и погода всегда солнечная, и будем с Экхардом гулять, научу его ящериц ловить, покажу разное… В то же время и службу бросать не надо, вроде смена деятельности, но не совсем. Интересно, какие пушки дадут? Потребую у Главного проверенные модели – нафиг экспериментальное фуфло, я не подопытный кролик, – но комплектацию подороже и чтоб выглядели красиво, с гравировкой там…

Однако что-то меня сбивает и возвращает в реальность. Ру сосредоточенно пикает кнопками кофеварки. Обиделся? Как будто чем-то недоволен. Или кажется?

– Что такое?

Молчит, конечно. Смотрит, как чай льётся в чашку, до меня доносится приятный аромат бергамота.

Подхожу со спины, глажу его плечи.

– Скажи. Ну?.. Милый?.. Эм… – запинаюсь на всякий случай и словно ныряю в ледяную воду, ожидая, что сердце вот-вот остановится: – Змейка моя?..

Ру оглядывается медленно, отодвигаясь с опаской.

– Чо?..

– Ничо, – уверенно пожимаю плечами. – Змейка. Ты похож. Я тут подумал, люди называют друг друга по-всякому. И вот. Ты ж не то что «медвежонок» или «зайчик». А на змею похож. Они классные.

Продолжая хмуриться недоумевающе, он опускает взгляд на свои руки. Растопыривает пальцы. Оглядывает их. Снова смотрит на меня. Ага, как на психа.

От смущения давлю агрессивнее:

– Я хотел как-то ласково тебя называть. Что я могу сделать, если ты не похож на «пончик»?

Молчит. Смотрит во все глаза.

– Но если не нравится, можно другое придумать. Что хочешь.

Вдруг Эйруин разворачивается и уходит. Даже чай не взял. Смотрю вслед. Хлопает дверь его комнаты. Обиделся? Вроде нет. А чего тогда?

Стою, прислушиваясь, но ничего больше не происходит. Ладно, нужно заказать ужин. Ох уж эти разговоры «про отношения» – сплошные стрессы, так и хочется пожрать!

39.

Ополоснувшись и достав на стол три больших ароматных пиццы, иду звать Ру. Скребусь в дверь осторожно: вдруг всё же обиделся.

– Господин помощник? Как насчёт ужина?

Спустя пару секунд дверь открывается, Ру выходит как ни в чём не бывало.

Едим. Молчим. Вроде всё нормально.

Прикончив последний кусок – Ру всегда съедает до последней крошки, и корочку, и упавшие на тарелку кусочки начинки, – поднимается к кофеварке.

– Чай или кофе?

– Чай.

Нажимая кнопки, бросает с подозрительной небрежностью:

– Значит, я тоже могу тебя называть?

– Ну да.

Ру ставит на стол две чашки, благоухающие бергамотом, и я добавляю:

– Только не «медвежонок».

– Почему?

– Не нравится.

Он садится напротив, отпивает.

– «Тигрёнок»?..

– М-м…

– Ты отлично смотрелся с полосками, – Ру проходится по мне медленным раздевающим взглядом.

А я, между прочим, специально для него купил это домашнее – не камуфляж, а однотонное: болотные штаны и бежевую футболку. Открываю для себя новые горизонты моды, да.

– Рад, что ты оценил, – я подмигиваю, но тут же возвращаюсь к серьёзному тону: – Так что насчёт Данбурга? Что не так?

Эйруин делает глоток, сопит раздражённо, сжимает губы, однако в итоге цедит:

– Бабы твои.

– Какие?..

– Ну, эти все. У тебя там жены, случайно, нет?

Опешив, смотрю на него. Почему-то даже не смешно.

– Нет.

– Невесты? – зыркает исподлобья. В тоне явно слышен сарказм: – Из этих твоих… соседок. Одноклассниц. И прочих. Ты будто весь город перетрахал.

– Да ладно!.. Ты это не серьёзно.

– Дети? – вот теперь Ру смотрит в глаза.

Я вообще-то всегда был уверен, но теперь невольно задумываюсь.

– Да нет… Нет у меня никого!

– Ага, – он опускает взгляд в чашку, словно бы разочарованный.

– Правда. Думаешь, я бы стал врать?

– Не знаю.

В два глотка выпив чай— мой идеальный помощник делает его идеальной температуры, горячо, но не обжигающе, – ставлю чашку в мойку и склоняюсь, нависая, над Ру. Тяну за подбородок, чтобы поднял лицо, смотрю в глаза, но он опускает взгляд.

– Нет, не стал бы. И нет у меня никакой жены, припрятанной в шкафу. Ну, тусил иногда с кем-то. Когда в отпуск приезжал. На один раз.

– Ты говорил, букеты дарил.

Оглядываю чётко очерченные губы, и прикрытые глаза с трепещущими белыми ресницами, и скулы – красивые, как мне кажется, – и бледно-розовый румянец на щеках. Ру всегда смущается, если его рассматривают. Это выглядит так мило, что наводит меня на мысль.

– Ага, в детстве. И открытки. Ну так ты предъяви ещё за ту девочку, что я в детском саду целовал и жениться обещал. Кстати, она через неделю уже с другим гуляла, ветреная стерва. Мне вот интереснее другое. У тебя-то никого нет?

Он хмыкает презрительно, отводит взгляд в сторону.

Но я настаиваю:

– Нет, скажи. Строишь из себя овечку, а оно ведь у кого что болит, тот про то и думает. Может, тебе всюду мерещатся мои бабы, потому что у самого мордашка в пуху? Вот эта, – я обхватываю его челюсть, провожу большим пальцем по щеке, – милая и сладкая?

Ру встряхивает головой, чтобы освободиться, но я не отпускаю.