Идеальная жизнь

— Тебе снились кошмары, — прохрипела я и, превозмогая боль, сглотнула.

Может быть, все дело в свете, который упал на меня, но Алекс, похоже, пришел в себя. Он прикоснулся к изгибу моей шеи, где краснели пять следов от пальцев, которые уже завтра станут синяками.

— Боже! — воскликнул он, сжимая меня в объятиях. — Касси, боже мой!

И тут я расплакалась.

— Ты не нарочно, — всхлипнула я и почувствовала, как Алекс покачал головой. — Ты не понимал, что это я.

Алекс отстранился от меня, я смогла заглянуть в его пылающее от стыда лицо.

— Мне так жаль, — извинился он. И не говоря больше ни слова, вскочил, обошел костер, лег на бок и отвернулся.

Я несколько секунд смотрела на него, потом взяла одеяло и легла рядом. Понимал он это или нет, но я была ему необходима. Хуже всего ему сейчас остаться одному.

— Нет! — сказал Алекс и повернулся ко мне. В его глазах читались еще бóльшие страх и злость, чем в тот момент, когда он сжимал мое горло, но я поняла, что злится и боится он себя самого. — А что, если это повторится?

— Не повторится, — ответила я, и сама в это поверила.

Алекс поцеловал меня, коснувшись отметин на моей шее, как будто на этот раз его пальцы могли снять боль. Он пристально смотрел мне в глаза, пока не прочел в них отпущение грехов.

Мое свадебное платье сшили в ателье «Бианчи» в Бостоне, шелковые туфельки прислали из магазина для новобрачных в Нью-Йорке, а белые розы и стефанотис для моего букета доставили самолетом из Франции. Корзины и картонные коробки прибыли в Африку поездом, а дальше в «ленд ровере». Все это сопровождала невысокая темноволосая швея, которая просила называть себя миссис Жабо, — она отвечала за последнюю подгонку, чтобы весь ансамбль выглядел так, будто создан специально для меня. Она опустилась передо мной на колени, а я поглаживала пальцем узор из жемчужин на талии, одновременно наблюдая, как Дженнифер в тридцатый раз за утро сокращает список гостей на свадьбу.

— Мисс Барретт, — раздраженно бросила швея, — не крутитесь!

Я послушно замерла, что было совсем несложно в крахмальном белом атласном платье и кипе нижних юбок. Неужели возможно, что после поездки в джипе из гостиницы в небольшую деревянную часовню все останется таким же белоснежным? Думала я и о том, как удержаться, чтобы не сорвать фату и не пустить ее по ветру; как не сбросить туфли, не приподнять тяжелые юбки и не пробежаться по знакомому горячему песку.

— Готово. — Миссис Жабо, хрустнув коленями, встала и всплеснула руками. — Si, bella![13] — пробормотала она и подтолкнула Дженнифер к двери. — Идем, идем. Невесте нужно минутку побыть одной.

Дженнифер взглянула на часы.

— Мы опережаем график, — заметила она. — У тебя целых пять.

Откровенно говоря, мне не хотелось побыть одной, но и с ними оставаться я тоже не хотела. Я стояла перед высоким зеркалом, которое треснуло прямо посредине, смотрела на свое расколовшееся пополам лицо, и эти половинки не очень-то совпадали.

Из драгоценностей на мне было только обручальное кольцо, подаренное Алексом. А еще мое горло украшали следы ночного кошмара Алекса — ожерелье из аметистовых синяков. Из вагончика гримеров я позаимствовала тональный крем и до приезда миссис Жабо замазала их, но сама-то прекрасно знала, что под ним.

Я закрыла глаза и заставила себя думать о Конноре. Было время, и не так давно, когда я верила, что он единственный, за кого я могла бы выйти замуж, если бы он был жив. И если бы он был здесь, пусть не в роли жениха, то посоветовал бы мне заставить Алекса подождать. Чуть больше подумать, прежде чем принимать решение.

Но мне не нужно было время на размышления. Мне нужен был Алекс.

Осознав эту простую истину, я поняла, почему в последнее время мне редко снится Коннор; почему стало все труднее и труднее вспомнить его лицо. Он уходил от меня. Я приняла решение; Коннор с ним смирился. Он больше не станет играть роль «адвоката дьявола», больше не станет являться во снах, больше не станет заботиться обо мне.

Я присела на край кровати, вытерла тушь под глазами и попыталась выровнять дыхание. Я чувствовала знакомую боль в груди, которую ощущала много лет назад, когда на моих руках умирал Коннор. На мгновение я вспомнила, какими мы были, как сидели бок о бок под заходящим летним солнцем, как строили свое детство из белых, словно кости, палочек от мороженого и горячих, открытых шепотом заветных желаний. А потом я его отпустила.

— Остановитесь.

Я едва слышала свой голос, но лимузин — одному Богу известно, где Алекс откопал в Танзании лимузин! — тут же взвизгнул тормозами. Не успел шофер обернуться и спросить, что произошло, как я открыла дверцу и побежала.

Я думала, кто-нибудь бросится за мной. И поймает меня, потому что в тяжелом платье с корсетом, туго стянутым на талии, далеко не убежишь. Я остановилась только один раз — сбросить туфли на каблуках, решив, что босиком я смогу бежать быстрее.

Фата развевалась за моей спиной, как туман, по шее и телу струился пот, но меня никто не догонял. Когда я это поняла, то замедлила бег, прижав руку к неожиданно заколовшему боку.