Идеальное отражение

Злобные узловики наверняка уже собрались у станции метро всем кагалом и сейчас полезут внутрь одновременно через несколько входов. Примутся палить во все стороны и вздрагивать от каждого шороха, ожидая от хитрого Лиса засады или еще какой подлости.

Синдбад и Колючий тоже прошли под «Сосулькой» спокойно, и мы потопали дальше вниз. Показалась станция, и тут сверху донесся отзвук грохота, возвестивший, что рыцари идут по следу.

– Так, поглядим, что тут такое... – пробормотал я, сканируя пространство между путями.

Процессу мешали толстенные колонны, натыканные с двух сторон и загораживавшие обзор не только глазам, но и имплантам, а также висевшая в воздухе взвесь непонятного происхождения.

Удалось определить, что потолок и стены тут чистые, без автонов, ничего живого или хотя бы условно живого в окрестностях не наблюдается, в центре зала имеется «Кислота», а у дальней стены, в тупике, лежат три трупа.

– Куда пойдем? – спросил я. – Предлагаю на юг, к «Савеловской», и по правому тоннелю.

– Ты проводник, тебе и вести, – откликнулся Синдбад. – Но не спеши, парню помочь надо! Он ранен, или ты забыл? Как, есть у нас пара минут? Преследователей не слышно?

Да, как-то я и вправду запамятовал, что бывший единоверец Иеровоам получил рану. При мысли об этом я второй раз за день испытал давно забытое чувство – стыд, и ощутил, как заалели щеки. На мгновение даже порадовался, что вокруг царит кромешная тьма и моей физиономии никому не видно.

– Сейчас проверим... – Я прислушался: в уходящем наверх тоннеле было тихо. – Пара минут есть. Ты пока займись им, а я огляжусь. Там вон три жмурика лежат, надо посмотреть, что с ними.

Синдбад помог Колючему сесть, вытащил из рюкзака аптечку и принялся снимать с мальчишки броню. Я же обогнул «Кислоту», заволновавшуюся при моем приближении и сделавшую попытку чуть увеличиться, и двинулся туда, где лежали тела.

Все три принадлежали мужчинам в боевых костюмах, и все сжимали оружие.

У двоих это были «калаши», а один держал в каждой руке по «Страйку».

По всем признакам – сталкеры, причем не из особенно продвинутых и денежных, скорее всего – новички.

– Так, что тут у нас? – прошептал я, разглядывая первое тело и понимая, что удивлен.

Это был крупный парень, моего роста, но куда шире в плечах, шлема он не носил, так что я мог видеть голову. И при этом, что странно, не мог определить, от чего умер здоровяк: труп выглядел довольно свежим и не имел повреждений – ни ран, ни ушибов, ни признаков отравления.

Стань сталкер жертвой колонии скоргов, от него мало что осталось бы.

– Только мертвые с косами стоят, и тишина... – прошептал я, переводя взгляд на второе тело.

И с ним, и с третьим все обстояло точно так же.

«Что там? – спросил Синдбад через М-фон. – Мы почти закончили».

«Всё довольно странно, – отозвался я. – Сейчас обыщу их, и уходим».

«Калаши» и «Страйки» нам ни к чему, а вот в поклаже у мертвецов может найтись что-нибудь ценное или полезное. Этим беднягам оно все равно не пригодится ни при каких обстоятельствах, а нам может жизнь спасти.

Обыскивая трупы, я не испытывал ни брезгливости, ни смущения.

Любой, кто провел в Пятизонье больше нескольких месяцев, не свихнулся, не стал инвалидом и не погиб, непременно лишается глупых предрассудков, связанных с мертвыми, и усваивает базовый принцип выживания – можно делать всё, что идет на пользу тебе и твоим союзникам.

В подсумках не нашлось ничего особо интересного, кроме парочки гранат, а вот в одном из рюкзаков я отыскал три полных комплекта маркеров, а также контейнер с н-капсулами.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок, – прокомментировал я этот факт и вернулся к спутникам. – Пошли?

Синдбад кивнул, Колючий забормотал молитву.

Это он правильно – сталкер, сунувшийся непосредственно в тоннели, по которым ранее ходили поезда, мог рассчитывать только на божественное покровительство. Ибо от Сцепщика, прожорливого железного гада, не спасали ни гранаты, ни «мегеры» с «карташами», ни даже артефакты, вроде «Фрича» или «Плети».

Я лично этого чугунка не встречал, но Араб имел с ним рандеву где-то в районе «Аэропорта» и едва унес ноги. Вспоминать о том случае он не любил, но как-то раз проговорился, и тогда я узнал, что есть вещи, коих опасаются даже жженые.

Помимо Сцепщика имелись тут и другие опасности, о которых лучше было не вспоминать, чтобы не навлечь их на наши головы.

Мы спрыгнули с края платформы и быстренько оставили «Дмитровскую» позади. Потянулся тоннель, чьи стены, пол и потолок выглядели так, словно их сверлили огромной дрелью.

Взвесь, так досаждавшая мне на станции, никуда не исчезла, но стала немного реже, так что я мог заглянуть шагов на тридцать-сорок вперед. И на том спасибо – ловушку или решившего поужинать нами чугунка замечу заранее, а уж дальше – как кривая вывезет.

– Тихо! Вы слышите? – воскликнул Колючий, едва мы оставили позади боковой тоннель.

Негромкий звук, похожий одновременно на детский крик, на кошачий мяв и на голос свирели, пришел откуда-то снизу. И непонятно, почему – вроде бы не было в нем ничего жуткого – заставил меня вздрогнуть и покрыться холодным потом.