Идеальное отражение

Понятное дело, почему Сцепщик пользуется левым относительно нас тоннелем – там и рельсы целы, и проход свободен. А тут, похоже, работала орава рехнувшихся биомехов – все обрушено, поломано, везде дыры и ямы, и в воздухе та же взвесь.

Я перескочил очередную трещину, и в этот миг в голове у меня раздался резкий щелчок, а я потерял ощущение собственного тела. На органы чувств и импланты обрушился настоящий вал из ощущений – «метки», звуки, запахи, электромагнитные вспышки. Затем всё исчезло, и я понял, что стою, а передо мной на фоне темного вечернего неба возвышается грандиозная серая «льдина».

Льдина эта на самом деле являлась стадионом, один край которого неведомая сила погрузила в землю, а другой – вырвала из нее вместе с фундаментом и вознесла на приличную высоту.

Я мог видеть беговые дорожки, даже сохранившиеся остатки футбольных ворот.

«Что я тут делаю?» – подумал я, но на смену этой мысли, удивленной и даже испуганной, явились другие – о том, что все идет как надо, что путь ясен и очевиден, что надо следовать ему, и все будет в порядке.

Меня вновь закрутило, завертело и выбросило в душный мрак тоннеля.

На то, чтобы прийти в себя, мне понадобилось несколько долгих минут, в течение которых мы стояли на месте.

– Что, опять? – спросил Колючий. – Ты с ним... это, ну, связывался?

– А что, было заметно?

– Еще как, – сказал Синдбад. – Ты остановился, а затем обернулся, и взгляд у тебя был такой, как будто ты не знаешь, кто мы такие и где ты находишься. А рука на «Шторме» так напряглась, что я, язви меня джинн, подумал, что ты сейчас начнешь стрелять!

– И излучение имплантов вновь раздвоилось, – шепотом добавил беглый праведник.

Да, похоже, я их напугал, и даже не я, а дубль, какие-то несколько мгновений воспринимавший мир через мое тело, моими глазами и ушами. А что случится, если во время очередного коннекта он останется во мне навсегда, а я окажусь запертым в порожденном «Мультипликатором» кадавре?

От такой мысли мне стало не просто холодно, а откровенно плохо.

Ведь если мы идентичны, я и дубль, то и энергетические матрицы сознания у нас должны быть одинаковыми, а значит, если одну заменить на другую, в техническом смысле ничего не изменится.

– Он сейчас около стадиона «Динамо», – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – Умнее было бы вылезти на поверхность на «Савеловской», но возвращаться мы не будем, до выхода уже недалеко.

– Как знаешь, – произнес Синдбад очень мягко, и мне захотелось выругаться, рявкнуть что-то во весь голос.

Но я сдержался.

Время для эмоций будет потом, сначала мы должны выбраться из этих чертовых тоннелей.

Очередной завал. Приходится лезть вверх и перебираться с глыбы на глыбу, едва не задевая потолок макушкой. Новая трещина, на дне ее что-то журчит, а на другой стороне не видно места для приземления после прыжка.

Я заставлял себя сосредотачиваться на каждом встающем перед нами препятствии, на задаче, которую нужно решить, дабы пройти очередные десять метров. Чтобы только не думать о том, что сейчас мой дубль занимается чем-то в Петровском парке и что в любой момент мы можем поменяться местами.

Безо всякого предупреждения – раз, шлеп, и у тебя тот же набор имплантов, те же руки-ноги, но тело, в котором ты находишься, появилось на свет всего несколько дней назад...

Я воображал, каково это родиться в «Мультипликаторе», и меня трясло от отвращения.

Нет, не думать! Не думать об этом!

Я вздохнул с облегчением, когда в левой стене, точно на нужном месте, обнаружилась неприметная железная дверь. Последний раз я воспользовался этим маршрутом чуть ли не год назад, и за это время многое могло произойти.

– Вот наш выход на поверхность, – сообщил я тоном фокусника, вынувшего из шляпы даже не зайца, а целого барсука. – Раньше он был чист и безопасен, надеюсь, что таким и остался.

Дверь открылась легко, и из темного проема на меня бесшумно упало нечто сетчатое, прямоугольное. Рухнуло и исчезло, издав негромкий шелест. Я не успел ни испугаться, ни дернуться в сторону, ни нажать на спусковой сенсор, просто осознал, что не могу пошевелиться.

– Кто-то пошутил, – донесся до меня раздраженный голос Синдбада. – Поймать бы этого шутника...

– Сейчас мы тебя освободим. – Колючий, похоже, обращался ко мне.

– Ладно, – ответил я.

Затрещало, запахло озоном, что-то задергало моими руками и ногами – словно к ним были привязаны нитки, находящиеся в лапах у кукловода. Раздался металлический шелест, какой бывает, когда друг о друга бьются проволочные плети, и к моему телу вернулась свобода.

– Ловушка? – спросил я, разглядывая корчащийся на полу ком черных нитей.

– Она самая, – ответил Синдбад, с помощью электрического разряда вынудивший эту дрянь убраться с меня. – Но технос тут ни при чем. Кто-то из коллег поставил ее тут, непонятно только – зачем.

Наноловушки из способных опутывать и обездвиживать жертву нитей порой используют для ловли небольших биомехов – когда большеголовым приходит охота поизучать чугунка живым и целым.

Но на кого ставить ее тут, и как контролировать силок – регулярно спускаться в подземелье, в гости к Сцепщику?