Идеальное отражение

– Ладно, – я кивнул и сморщился от дернувшей лицо боли: ее полоса протянулась ото лба до правой щеки, но при этом совершенно не затронула глаз. – Ого... что это у меня там такое?

И уже задав этот вопрос, я вспомнил – обжигающе холодная вода, темная туша, проносящаяся мимо, нечто вскользь касается моей физиономии, и я замечаю темное облачко...

– Рана. Мы ее обработа... Не трогай! – воскликнул Колючий, но было поздно, я поднял руку.

Глубокая царапина или скорее даже разрез протянулся от границы волос почти до угла рта. Мне невероятно повезло, что гидробот из Оби, нанесший эту рану, не зацепил мой глаз.

– Ничего, я не маленький. Не расковыряю, – проговорил я, осторожно обследовав полоску застывшей крови.

Одно из преимуществ наличия метаболического импланта – раны быстро затягиваются и вообще заживают. Но я знал, что эта, когда зарастет, не исчезнет полностью, что останется шрам, отметина, которой будет лишен дубль.

– А, ну ладно... – Колючий вздохнул и принялся рассказывать, что он начал молиться за меня еще на реке, когда я провалился под лед, и что они увидели, как я вылез, и вовремя вытащили меня, и что не иначе как Божий Промысел в том, что я вышел из этой передряги живым...

Стоило отметить, что приступы «проповедничества» нападали на мальчишку нечасто, но уж если нападали, то превращали его из нормального парня в подобие религиозной радиостанции.

Колючий вещал, а я потихоньку разбирал вещи и одевался.

Комбинезон оказался еще влажным, но это ничего, высохнет прямо на мне, если врубить систему подогрева костюма на полную. На налобнике шлема обнаружилась зарубка длиной сантиметров в пять – плавник чугунка разрезал его так же легко, как мою плоть.

«Шторм» я взял в руки с осторожностью, почти с благоговением – он спас мне жизнь там, под водой, но сможет ли эта «машинка» стрелять после всех выпавших на ее долю злоключений?

Но тестовый сенсор после нажатия мигнул зеленым огоньком, и у меня полегчало на сердце.

– Очень хорошо, – сказал я и принялся облачаться в боевой костюм.

– Эй, да ты меня не слушаешь? – обиженно воскликнул Колючий. – Учти, бог все видит!

Я посмотрел на него, и подленькая мысль, сидевшая в подсознании все время, что мальчишка шел с нами, всплыла на поверхность: а что, если Иеровоам на самом деле ловкий актер, и что его речи о желании уйти из «Пламенного Креста» – притворство, и он только ждет момента, дабы ударить в спину?

Эта мысль привела за собой подругу, столь же гнусную: ведь и Синдбад наверняка не так прост, как кажется, у него есть тщательно скрываемый интерес в том, чтобы идти со мной.

А в следующее мгновение мне стало стыдно.

За эти три года я настолько привык не доверять людям, что готов во всем видеть обман и предательство.

– Не слушаю, – сказал я. – А ты все надеешься обратить меня в свою веру?

– Нет веры моей или твоей, она общая! – пылко воскликнул Колючий.

Чтобы сохранить такую искренность после долгого пребывания в своре Дьякона, нужно обладать не только чистым сердцем, а еще и мощным иммунитетом против всякой душевной грязи.

Или уметь великолепно играть...

Нет, Лиса таким, какой он есть, сделало не только Пятизонье, но и те годы, когда я сам был похожим на Колючего молодым придурком, страстно верил в идеалы, в то, что мы несем добро нашей стране, и когда я воспитывал в себе осторожность и подозрительность ко всем, кто не является «своим».

Просто так это из меня теперь не вытравить.

– Пошли, – сказал я, наступая на костер, чтобы затушить его. – Незачем заставлять Синдбада ждать.

Выбравшись из подвала, я обнаружил, что принадлежит он полностью развалившемуся частному дому, а вокруг – большой дачный массив: поваленные, подгнившие заборы, сараи, силуэты поломанных деревьев, жилые строения разной степени разрушенности.

Берег Оби был неподалеку, в какой-то сотне метров, а пепелище начиналось полукилометром севернее. Но этот пятачок садовых участков, заключенный внутри Новосибирска, выглядел на редкость спокойно и тихо.

Ни энергополей, ни биомехов, ни тем более артефактов и сталкеров.

– Ну что, куда дальше? – спросил Синдбад. – Как думаешь, нужно нам заходить в город?

– Не знаю, – откровенно признался я. – Разумнее всего повернуть назад, перейти реку южнее, где-нибудь у «Юного ленинца», и ждать нашего «красавца» неподалеку от тамбура. Но разумнее – это не всегда правильнее, и поэтому я даже не знаю, что сказать.

Донесся рокот вертолетных винтов, и импланты просигнализировали, что с востока, из-за реки идет звено драконов. Мы залегли, но летучие чугунки не обратили на нас внимания, помчались к центру города, туда, где начала извергаться одна из сопок. Столб алого огня поднялся до самых облаков, в стороны полетели тучи черного, свежего пепла.

Драконы закружились над ведомой только им целью, к земле устремились ракеты, зазвучали взрывы.

– Нет. – Я поднялся. – Туда мы, пожалуй, не пойдем. Пусть дубль развлекается, если у него есть желание. А то еще наткнемся на кого из шпионов Ордена, и брат Рихард узнает, где мы находимся.

– Это что, обратно через реку? – Колючий посмотрел в сторону Оби без особого энтузиазма.