Идеальное совпадение

Я продолжала закидывать Винса вопросами, но он обладал ангельским терпением, обстоятельно поясняя каждое свое действие. Вопросов касаемо лепки у меня было столько же, сколько и по хоккею, разве что первое увлекало сильнее, потому что к этому делу был личный интерес.

Мне нравилось заботиться о своем саде, нравилось убирать землю руками. Мысль о том, чтобы создать что-то ими, взять что-то у земли и сотворить красивое и полезное, была страшно заманчивой.

– Как ты вообще к этому пришел? – спросила я после того, как он положил несколько предметов в печь. Затем Винс взял пакет с глиной и стал добавлять кусочки на весы, пока не набрал нужный вес.

– Если честно, не знаю, – признался он, накрыв рабочее место большим куском фанеры. Он выложил на нее глину и сел, отрегулировав табуретку и стол, подняв на идеальную высоту. Затем погрузил руки в глину и начал ее месить. – Вроде как случайно попалось.

– Как гончарное дело может случайно попасться?

– Я учился в Мичигане на первом курсе, это был первый год, когда я играл в хоккей на таком уровне. И я знал, что будет сложнее, чем в старшей школе, но даже не осознавал, как тяжело просто быть спортсменом колледжа. Это не обычный хоккей, – сказал Винс, формируя кончиками пальцев глину плавными, неспешными движениями. – И это не занятия на уровне средней школы. Это изнурительные тренировки, игры в напряженном графике, получение образования, карьера. Да, конечно, все мы хотим стать профессиональными спортсменами, и большинство понимает, что так или иначе мы попадем в профессиональный спорт – во всяком случае, на какое-то время. – Он пожал плечами. – Но а вдруг получишь травму, которая положит конец карьере? Вдруг поиграешь несколько лет, а потом от тебя откажутся? Не все мы сможем играть на профессиональном уровне. Слишком много игроков, которые мечтают о том же.

– Никогда не думала об этом, – тихо призналась я, раздумывая над его словами. Я всегда считала, что в колледже спортсмены получают поблажки, что этим везунчикам не нужно надрываться так сильно, как остальным.

Теперь я чувствовала себя немного виноватой из-за таких убеждений.

– В общем, мягко говоря, я испытывал стресс, – продолжил Винс, а я с восхищением смотрела, как он расправляет глину и придает ей форму, как изящно и слаженно разминает кончиками пальцев и ладонями.

Я никогда так не пялилась на чьи-то руки и сейчас поймала себя на мысли, что прониклась его действиями, крупными пальцами и гладкими загорелыми руками.

– В свободное от учебы время я постоянно находился на катке, либо на тренировке, либо на играх. Мы, безусловно, и веселились, но порой вечеринки тоже изматывали, потому что за слишком бурной ночкой могла последовать чертовски дерьмовая игра.

– Мне нужно было что-то для себя, – сказал он. – Что-то, не подразумевающее никакого давления. Однажды ночью, когда не мог уснуть, я листал телефон, и в ленте оказалось замедленное видео с изготовлением вазы. Наверное, я посмотрел его раз десять. – Винс улыбнулся, словно окунувшись в воспоминания. – А потом записался на занятия.

– И тебе так понравилось, что ты оборудовал себе дома студию?

– Нет, только когда получил подписной бонус[10], – сказал он. – Эта фигня дорого стоит. Но да. Я понял, что сейчас гончарное дело необходимо мне даже больше, чем в колледже.

Казалось, Винс остался довольным подготовкой глины, потому слепил ее в комок и потянулся к гончарному кругу.

– Здесь, в этом мирке, – сказал он, оглядев полки с глиной и свои готовые, недоделанные и совсем не законченные проекты, – я свободен. Свободен от ожиданий, свободен от возложенного на меня бремени. Если напортачу… – продолжил Винс, немного смочив круг и запустив его. Глина вращалась ровно и красиво всего мгновение, после чего Винс надавил на нее слишком сильно, и она деформировалась, чуть не отлетев, прежде чем он отключил питание. Затем он быстро придал глине новую форму и снова вернул ее на место, как будто ничего не произошло. – …то просто начну сначала.

Сердце сжалось, а губы расплылись в улыбке.

– Это даже красиво.

– Не это ты сказала в вечер нашего знакомства, – подколол меня Винс.

– Да, но я думала, что раскусила тебя.

Он приподнял бровь.

– То есть ты признаешь, что была неправа?

– Этого я не говорила, – быстро добавила я. При воспоминании о Джеймсе в груди стало так тесно, что на мгновение я задержала дыхание.

Он был таким же обаятельным, как Винс, таким же удивительным. Он заставлял меня смеяться, пробуждал во мне желание, заставлял чувствовать себя в безопасности.

А потом, черт возьми, разбил мне сердце.

– Но… – дополнила я, почти пожалев о своем признании. – Ты точно испытываешь на прочность мои убеждения.

– То есть?

Винс сидел за гончарным кругом, а я задумалась, смотря, как он лепит мокрую глину кончиками пальцев.

– Когда-то я встречалась с парнем, похожим на тебя.

Услышав это, Винс остановился, и глина потеряла форму, на что он чертыхнулся и начал заново.