Идеальные

– После нашего разговора я была в отчаянии. Я решила выпить, потому что не могла без этого, мне хотелось умереть от боли без спиртного. Я поклялась себе, что это в последний раз, а потом я буду искать другие варианты. Но все пошло не так. Я напилась, зачем-то пришла домой, поняла, что никого нет, прошлась по квартире, вспомнила все, на меня накатило. Я поняла, что это слишком больно, все, что со мной было: родители, Андрей, универ, опять родители. Я увидела твои таблетки. А потом уже ничего не помню. Не помню, как набрала ванну, не помню, как пила. Очнулась в больнице.

– И все равно выходит, что я тебя подтолкнула.

– Да нет же. Это алкоголь. Поверь, трезвой мне бы и в голову не пришло такое сотворить. Короче, просто знай, что дело не в тебе.

– Ладно, – Кристина покачала головой.

Даша боялась оставаться наедине с родителями, но уйти на улицу не могла, слишком много соблазна в виде спиртного и заведений с ним. Она закрылась в своей комнате, надеясь, что родители сделают то, что делали все дни: не будут с ней разговаривать.

Серьезно, они и словом не обмолвились. Я ждала их в больнице, думала, навестят, но нет. И в день выписки не забрали меня. А теперь игнорируют дома. Это у них такой способ наказания с детства, но во мне и чувства, как в детстве. С трудом сдерживаю себя, чтобы не молить их о прощении, как тогда, хотя ничего такого и не делала плохого.

Закрытые двери не помогли. Мама с папой вошли, как обычно, без стука.

– Даша, пора нарушить эту молчанку, – сказала мама.

– Будто я ее начала.

– Уже и говорит, как Кристина, – прошептал папа.

Они сели рядом с Дашей. Она вспомнила шнур от фена, и стала оглядываться в поиске орудия. Потом поняла, что это не поможет. Родители не дадут ей даже выйти из комнаты и найдут другую вещь, чтобы ее побить.

– Мы просто хотим сказать, что тебе пора выздороветь и выйти в университет. Ты еще можешь начать учиться, чтобы отлично сдать сессию. Мы сделаем тебе справку, что все это время ты серьезно болела. Никто не узнает. Все будет хорошо, милая, – мама фальшиво улыбнулась.

– Нет, я не выйду. Вчера я уже забрала из него документы. Вон они лежат, посмотрите, если не верите, – Даша действительно сходила в универ с Асей, которая проводила ее туда и назад под самый подъезд.

Родители с ужасом глянули на бумаги на столе.

– Даша, ты не имеешь права… – лицо мамы побелело от ярости.

– Имею. Я имею право жить так, как мне надо, а не вам. Вы можете меня побить, лишить ваших денег и подарков, даже вашей любви, но мне все равно. Потому что я смогу себя поставить на ноги, а такая любовь мне не нужна.

– А какая тебе нужна? – закричала мама. – Эти розовые истории о всепринимающей родительской любви? Это бред сивой кобылы. Мы сделали из тебя что-то, сама бы ты не стала такой, как сейчас.

– Сделать из меня что-то можно было бы по-другому. Без побоев, унижений, угроз. Вы разрушили мою жизнь, – Даша тоже заразилась криком от мамы.

– Мы делали все для тебя!

– Вы делали это для себя. В каждой вашей фразе, в каждом наказании вы упоминали себя: «опозорила нас», « нас уничтожишь», «нам должна». Мне не нужна была такая жизнь, она нужна была вам. Вам нужно было иметь идеальную дочь. И я пыталась. Я почти ею стала. Но я больше не хочу.

– Да, мы не смогли бы хорошо относиться к тебе, если бы ты была другой. Как Кристина, например. Я не верю в принятие таким, какой ты есть, это чушь. Такой, какой ты есть, это всегда…

– Плохой, я поняла. Мам, ты сломала мне руку. Ты била меня, унижала, кричала, наказывала, говорила и делала то, чего я не заслуживала. Потому что я не была плохой. Я была обычной маленькой девочкой. Но ты клала меня на диван и избивала до крови, а ты, папа, держал и поддакивал. Это тот фундамент, на котором все держалось. Мое желание заслужить вашу любовь и одновременно дикий страх. Но я так больше не могу. Это неправильно. Это нужно прекратить.

– Даже сейчас, когда ты пала на дно, мы делали все для тебя, – мама, казалось, ее не слышала.

– И что же?

– Тебе отправляли к психиатру в больнице?

– Что? Нет.

– А должны были. Мы дали денег врачу, чтобы все выглядело, как простое отравление. Чтобы не было позора на весь мир.

Так вот чего со мной в больнице, как с хрустальной обращались.

– И снова вы сделали это для себя. Потому что мой психиатр опозорил бы вас, – Даша встала. – Я не хочу продолжать этот разговор.

– Сядь! – мама схватила Дашу за руки. Она хотела ее ударить, это было видно. Девушка вырвалась.

– Этот рубец, – она задрала футболку и показала белый шрам, – от того, как в тринадцать лет ты побила меня пластиковым шнуром. А этот – от шланга от стиральной машины.

– Такого не было, – попытался защититься папа.