Идеальные мужчины

— Он всегда был первым, всегда мне нужно было на него равняться. Старший сын, гордость родителей! — комментировал Антон Иванович. — А я прожил всю жизнь будто в тени его успехов. И мама с папой все ему отдали. И его жена…Вот она, кстати, — указав на миловидную блондинку, рядом с братом, пояснил он. — …Альберт любил женщин, а они любили его, — некстати вспомнил он. Наверно, если бы он не отдался целиком науке, он был бы счастлив в семейной жизни. А может быть, он и был счастлив. Его жена немного его пережила… — Вот снова они вместе, — указал он. На фотографии пожилые супруги были похожи друг на друга. — Вот только о вас он так и не узнал.. — огорчился Антон Иванович.

— А вот и ваша мама, — сказал он, взяв в руки черно-белый снимок советских времен. Снимок не был вклеен в альбом. Он просто лежал между страниц. — Узнаете свой город? Это старинная башня. Наталья похолодевшими руками взяла фотографию из рук Антона Ивановича. Ведь ее и мама держала в руках. На фотографии изображены были трое. Стройная черноволосая Маша счастливо смеялась в объектив. Моложавый Альберт Иванович деликатно поддерживал ее под локоть, другой рукой придерживая у плеча пиджак. Модно зачесав вьющиеся волосы на затылок, улыбался фотографу и тогда не в меру полный Антон.

Наталья старалась скрыть волнение. Что-то в отце смутно напоминало ей себя. Прямой взгляд темных глаз, овал лица, более тонкий, чем у матери. Мать всегда была круглолицей. Только волосы темные у Натальи — в мать и пухлые губы — ее, не отцовы.

— Там посмотрите дальше: есть еще фотографии, где одна Маша, и снова мы втроем. Теперь все фотографии: и мои, и Альберта — у меня. Я его единственный наследник, — пояснил он, неловко вставая, скрипнув пружинами. Замешкался, оглянулся: — Вы можете выбрать себе любую. Я пока приготовлю чай, — деликатно удалился Антон Иванович, почувствовав, что гостье необходимо побыть одной.

Листая чужой альбом, вместивший в себя трагические и счастливые моменты жизней, пересечение судеб, роковым образом касающихся ее, Наталье трудно было остаться спокойной.

Молодая мама… Почему у нее самой не было такой фотографии? Суетливый Антон Иванович — ее дядя. Сколько ему? Семьдесят? Почему не он, не отец — никто из них никогда не вспомнил о ее матери? Не подумал о Наталье?

Справившись с волнением и выпив чаю, Наталья завела разговор о картине Олега.

— Ведь он же ваш земляк. Вы с ним близко знакомы? — удивился Антон Иванович.

— Мы друзья, — ответила она.

— Вот как! — удивился он еще больше. — Как у него дела? Я часто читал о нем в газете.

— Готовится новая выставка в Москве.

— Вот молодец! Я, честно говоря, не ожидал, что Олег Дубов так высоко взлетит. Мне тоже довелось с ним пообщаться. Да что там, ведь Петр Моисеевич — дедушка Эммы — мой хороший знакомый.

— Как тесен оказывается мир! — засмеялась Наталья.

— Да, тесен, — подтвердил он.

— Не оставляйте меня, Наташа. У меня совсем не осталось родственников, а вы мне как дочь, — увидев, что она готовится уходить, сказал он. — Возьмите себе фотографии.

— Я возьму вот эту, — сказала Наталья, выбрав фотографию у башни.

Ей необходимо было спешить на поезд.

В свои приезды в Москву Наталья стала навещать Антона Ивановича. Между ними завязалась переписка.

— После всех что-то остается. А что останется после меня? — жаловался он на судьбу в одну из встреч.

— А ваша коллекция, этот стол, картины, посуда?

— Да, да… — рассеянно говорил он. — А ведь ты могла бы быть моей дочерью. Мы с твоей матерью даже однажды целовались, — глаза его подернулись дымкой, и морщины будто разгладились. — Она грустная тогда была. Альберт уехал в Москву на Новый год к жене. А я остался. Мы с ней гуляли всю ночь. Шел пушистый снег, как сейчас помню. У нее были белая шуба и белые сапожки. Она была похожа на Снегурочку. На площади стояла новогодняя елка.

— Там и сейчас украшают елку к Новому году, — вставила Наталья.

— Какая-то компания угостила нас шампанским, и почему-то нас приняли за влюбленных и заставили целоваться, — молодо и озорно засмеялся Антон Иванович, вздрагивая брюшком. — Мне было очень хорошо тогда. Я готов был перевернуть весь мир ради нее… Но когда вернулся Альберт, она отдалилась от меня еще больше.

— Почему вы потом не приехали к ней? — спросила — таки Наталья.

— Я приезжал. Но, увидев ее с коляской, решил, что она вышла замуж. Она выглядела счастливой. А я всегда был толстым, рыжим, закомплексованным.

— А что Вам рассказывал о маме брат, то есть мой отец? — поправилась Наталья.

— Он любил ее, как может любить занятой человек. Хранил ее фото — вот то, что ты видела, — пояснил он, — в томике Ахматовой. Она любила поэзию Ахматовой. Как там «…и казалось… — с запинкой медленно продекламировал он, — …что после конца никогда ничего не бывает… кто же бродит там возле крыльца, и по имени нас окликает?»

В одну из встреч Антон Иванович поведал Наталье о своей любви к Нонне. — " Всегда я влюблялся в женщин, которые любили других." — И, выведав у нее все, что она знает о Нике и Виталии, передал ей старинное кольцо.