Идеальные разведенные

Я сомневаюсь и потираю вмиг вспотевшие ладони. Моя секундная бравада быстро улетучилась, оставив смятение и замешательство.

Глупый, необдуманный порыв, Агата.

Пока я предаюсь излишним сантиментам, на телефон падает новое сообщение от Леона.

Муж: Приедешь?

Вот так просто — «приедешь?».

Через полчаса — ну раз так можно, тогда также просто отвечаю я.

* * *

И действительно, через полчаса я стою под дверью Леона с сумкой, в которой лежат контейнер с латкесом и котлетами, бутылка вина и пышный леках.

Аккуратно выбритый Игнатов открывает дверь и широко улыбается. Сегодня он выглядит гораздо лучше и опрятнее. На нем чистые вещи, свежее лицо, слегка влажные волосы и глуповатая улыбочка.

Он пропускает меня вперед и забирает сумку. Такие уже привычные действия.

В квартире чисто и пахнет мужским гелем для душа. Значит, действительно, перед моим приходом Игнатов принимал душ.

Выкладываю из сумки еду, ловя вопросительный взгляд Леона.

— Голодный?

— Как волк. В обед доел суп, — шарит глазами по блюдам, а от меня не укрывается восторженный огонек в них. — Мы что-то отмечаем? — спрашивает, изогнув бровь, когда видит бутылку вина.

— Папин день рождения, уже забыл? — протягиваю Леону бутылку, — откроешь?

Бывший муж забирает вино из моих рук, находит в ящике штопор и легким движением откупоривает красное полусладкое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Накрываю на стол, в микроволновке подогреваю остывшие котлеты и лепешки, в центр водружаю политый темным шоколадом медовый кекс. Мою оставшиеся помидоры-черри, раскладываю по тарелкам.

— Агата, не пугай меня, — Игнатов стоит за моей спиной и рассматривает накрытый стол.

— Что? — лукаво улыбаюсь и делаю вид, будто не понимаю, о чем он.

— Скажи, что это всё ты купила, — просит.

Он не верит, что я могла сама приготовить. Да я и сама с трудом верю, поэтому нисколько не обижаюсь.

— Не скажу. Сама приготовила! — поворачиваюсь к нему, вдыхая запах мужского одеколона. — Нравится? — провокационно спрашиваю, расправляя плечи и задирая голову.

— Нравится, — Игнатов подходит ближе, мы практически касаемся телами друг друга. Смотрим глаза в глаза. — Очень нравится, — шепчет бывший муж, и почему-то мне кажется, что к еде его слова отношения не имеют.

Слишком жарко.

Слишком близко.

Всего слишком: этот родной запах, это родное крепкое тело заставляют мое сердце ускоряться, а дыхание учащаться.

Так нельзя.

Очень волнительно. Очень.

Нервно потираю левое запястье, отвожу взгляд, потому что хочу вырваться из плена его серых теплых глаз.

Где же чертовы вилки?

Бывший муж чему-то усмехается, отходит в сторону и берется за бутылку вина.

— Эй, полегче! — останавливаю Леона, когда тот разливает полусладкое по бокалам.

Он замирает с бутылкой в руке и непонимающе смотрит на меня.

— Ты пьешь антибиотики, тебе нельзя алкоголь, — ставлю перед ним упаковку сока. — Сегодня пью только я, — торжественно объявляю и сажусь за стол.

— Согласен, — кажется, бывшего ни капельки не огорчает такой расклад. Он невозмутимо наливает себе сок и присаживается напротив.

— За папу! — я поднимаю свой бокал с вином, а Леон невесомо касается его своим.

Первый глоток.

И вновь глаза в глаза.

Неловко и необычно. И по-другому: свободные, ничем не связанные и никому ничего не обязанные.

Мы неспешно рассказываем друг другу новости, искренне интересуемся рабочими делами, ужинаем.

Не знаю, какую Игнатов преследует цель, но мой бокал слишком уж часто пополняется, но я малодушно отпускаю себя и просто наслаждаюсь этим странным вечером.

Чай с кексом мы пьем, сидя на ковре перед телевизором.

Какое-то удивительное волшебство в этом есть: этот полумрак, пляшущие блики от телевизора и мы, сидящие плечом к плечу.

18. Леон

Я вижу, как за короткое время в Агате произошли огромные метаморфозы. И эти изменения мне по душе. Стоило развестись, как наши совместные ужины стали походить на домашние, наши разговоры — на общение адекватных взрослых людей без взаимных обвинений и упреков. Мы все больше молчим, и это молчание куда интереснее и информативнее, чем горы пустого трепа.

Мы сидим на ковре, облокотившись спинами к дивану. Смотрю на раскрасневшуюся от вина Агату, а по ее лицу прыгают разноцветные отблески экрана. Она сейчас такая домашняя и уютная в этом коротком цветном платье, что я ею любуюсь. Волосы на затылке собраны в хвост, и мне хочется их немедленно распустить. Хрупкие плечи оголены, открывая изящные ключицы. Я хочу коснуться их рукой, вспомнить, какая она легкая и невесомая.

Я соскучился.

Адски.

Соскучился по своей вредной Богине. По любимому телу, которое я так любил ласкать и трогать.