Идеальные Солдаты (СИ)

Отовсюду сверкали вспышками камеры, но ни одна не была обращена ко мне. У микрофона на подиуме стоял Феникс, вновь натянувший скорбную маску. Ровным громким голосом, выдерживая все необходимые для драматизма паузы, сохраняя максимальную серьезность интонаций, он заканчивал говорить о великом вкладе Хосе Марии Гарсии в развитие Содружества. Я бы легко поверил его спектаклю, не заметь сразу, как он судорожно сжимает в пальцах козырек снятой с головы парадной фуражки.

Рядом с ним, в каких-то паре шагов позади, стоял Свен Ларссон.

Дорогой черный костюм, блестящие туфли, смиренно склоненная почти седая голова. Широкие плечи, массивная, погрузневшая от возраста фигура, но еще совсем молодое лицо. Ларссон-старший изображал полную солидарность со словами адмирала, только презрительно сжатые губы портили весь траурный образ.

Если раньше я считал, что они с Фениксом довольно похожи, то теперь, увидев обоих рядом, понял — нет, ничуть. Черты лица здесь были второстепенны, как и то, насколько мастерски оба играли эмоции, которых не испытывали.

Полученные из сходных заготовок творения, созданные разными мастерами — вот кем выглядели Петер и Свен Ларссоны, адмирал и его отец.

Речь Феникса кончилась, зал утонул в тишине, только всхлипывала девушка из коллег Гарсии. Миг спустя вновь защелкали вспышки камер. Заболтали в микрофоны ведущие прямые трансляции журналисты. Феникс же скромно отошел в сторонку, где ждали его Стрекоза и Акула.

Следующим микрофон взял премьер-министр. Пока он приносил собравшимся свои соболезнования, я схватил Лолу за руку и, держась у стены, добрался до края подиума. Там стояли наши охранники, живой стеной отгородившись от журналистов. Узнав меня, они пропустили за свои спины.

Свен Ларссон спокойно ждал своей очереди. Едва премьер заткнулся, как он вышел вперед, почти задев его плечом.

Феникс продолжал усиленно смотреть в сторону. Под козырьком вновь надетой фуражки не было видно глаз, но я точно знал, пожелай он сейчас — и место, куда упадет его взгляд, оплавится и сгорит.

- Я не мастер длинных речей как наш уважаемый господин адмирал, извините, таланты у меня другие, - начал его отец. Голос у него был низкий и бархатный. Не гулкий и басистый, вроде голосов Дылды и Па, заставляющий дрожать резонансом кости, а вкрадчивый, приятный, не громче шепота.

- Хосе Гарсия был человеком дела, - продолжил Ларссон. - Мы не были близкими друзьями, но я успел помочь ему в паре важных вопросов. Всю свою жизнь он посвятил работе и создал немало прекрасного. Его главное детище, Кассандра, не зря носит в народе имя «новый Эдем». Гарсия уверенно смотрел вперед, зачастую дальше, чем наше правительство в целом и господин президент в частности. Однако, никто не безгрешен. Даже великие люди склонны делать ошибки. Стоит заметить, что Хосе Гарсия был хоть и замечательным ученым, но, в первую очередь, всего лишь человеком. Как все мы.

На миг взгляд Ларссона метнулся к Фениксу. Тот не реагировал, но я ощутил слабый запах гари. Датчики дыма оставались в покое. Показалось? Больше никто этого не заметил.

- Глядя только вперед, люди забывают о наследии, - говорил тем временем Ларссон, - О том, что сделало их людьми, вскормило и вырастило, как родных детей. Даже если Кассандра — наш новый Эдем, это не причина забывать о старом. О планете, на которую ориентировался Хосе Гарсия, когда создавал этот мир. О Земле. Путешествуя по бескрайнему космосу не стоит забывать о родном доме. Не знаю, помнил ли о нем Гарсия, но то, что в Кассандре он воплотил лучшее, что видел на Земле — безусловно. Пусть он покоится с миром. Его творения, в отличие от людей, будут бессмертны. Спасибо за ваше внимание, господа.

Новый косой взгляд на Феникса. Тот продолжал игнорировать.

Речь Ларссона-старшего вызвала смятение у слушателей. Тишина после нее прерывалась шепотом и переглядываниями.

Он ушел со сцены, сопровождаемый озадаченными взглядами в спину. Следующим поднялся кто-то из коллег Гарсии, кого я видел на Орфее пару раз. Его искренние слезы вернули общее настроение в привычное русло. Хоть у кого-то смерть Гарсии вызывала настоящие эмоции.

Сквозь строй охраны ко мне протиснулся Томми. По обращенному вдаль взгляду я сразу понял — он под материальным миром, смотрит оттуда, как и приказывал Феникс.

Томми схватил меня за свободную руку. Правой я продолжал сжимать ладонь Лолы.

- Джейк, ты видел? У него обычная Искра, у этого Ларссона, но вот линии событий вокруг будто с ума сходят, шевелятся. Что будет дальше предсказать невозможно, он словно выпадает отовсюду, как еще на уровень ниже уходит. А куда ниже-то? Я на всю глубину нырнул, до дна достаю, а оттуда теперь, выходит, стучат?!

- Угомонись, - осадил я. - Не паникуй. Если есть Искра, значит, он обычный человек. Охотникам его трогать смысла нет, вот и оставили. Их самих нет рядом?

Томми затряс головой.

- Нет, никого. Только обычные люди. Знаешь, мне кажется, на меня все пялятся. Я будто тысячу пристальных взглядов разом ощущаю. Их искры… эти звезды на меня смотрят.

- Ты удивишься, но я тебя прекрасно понимаю, - вздохнул я.