Идеальный дизайн. Книга без картинок, но с примечаниями

(71 p.s.) Большая выставка «Книга художника: испанская коллекция: Пикассо, Дали, Миро...» в Музее личных коллекций. На отдельной витрине – «Лисистрата» Аристофана с иллюстрациями Пикассо (New York, Limited Editions Club, 1934). На нечётной полосе разворота – беззастенчиво висячая строка! Надо думать, оформитель книги не тронул её вполне осознано. Типографам роскошных библиофильских изданий (иных на выставке нет) не откажешь в известной раскованности. Однако я лишний раз убедился в том, что книги хороших дизайнеров оформляются не только разнообразней и изобретательней, но и художественней «книг художников». Сказывается обыкновенный профессионализм (см. также примечание 66).

(72)   Кирпичные стены красят, кажется, только в России, причём нередко в кирпичный же цвет. И о «тряпках»: покушаясь на легковесную нынешнюю моду, заявляю, что джинсы с фаб-рично заготовленными потёртостями и дырками в высшей степени неорганичны.

(73)   При оформлении собственных книг я придерживаюсь ситуативного метода. В книге «Борр» (Москва, «Самолёт», 2004) поразворотно даны соответствующие пояснения, в частности, сказано: «Ситуативный метод предполагает спонтанно-последовательное освоение книжного пространства. Каждый узел обретает завершённую форму согласно исходной схеме и накопленному опыту её (схемы) нарушения. Метод подарен компьютером и незаменим, когда сочинение и оформление происходят одновременно (как в моём счастливом случае). Целостность обеспечивается за счёт последующих шагов -на уже свёрстанных страницах по возможности ничего не меняется. На каждом шагу дизайнера ждут открытия, вдохновлённые суммой "стесняющих" обстоятельств. Обязательно будут более и менее эффектные страницы: целостность обеспечена их контрастным сочетанием».

Книга «Идеальный дизайн» настолько проста в вёрстке, что была оформлена мысленно за один присест ещё до того, как была окончательно сочинена. На звание идеального её дизайн не претендует.

(74)   В профессиональном лексиконе западных стран термины «типографика» и «графический дизайн» сближаются, иногда до неразличимости. Тому есть основание. Присутствие в графической вещи хотя бы единственного слова задаёт своего рода силовое поле текста, делает объект типографическим. Работы дизайнеров без слов практически не обходятся. Если совсем нет текстовых (шрифтовых) элементов, то этот случай приближается к проблематике, осваиваемой представителями других профессий – иллюстраторами, рисовальщиками, художниками-графиками.

(75) Дизайнер Юрий Гордон принял данный ему абзац за послание в свой адрес и ответил в форме письма:

«Владимир, спасибо за приглашение к разговору, за красивые "подколки" в адрес "дизайнера-акцидентщика".

Боюсь, мне трудно ответить на ваш текст кратко. Дело в том, что за моими плечами десятки, если не сотни начертаний самых что ни на есть "текстовых" шрифтов, так что считать меня "акцидентщиком" немного поздновато. Это первое.

Второе: я не очень дизайнер. В последние годы чистый дизайн отошел на задний план. Вперед вышли, с одной стороны, эксперименты с формой букв как таковой, потом теоретические исследования строения букв.

Всё это послужило толчком к разработке шрифтовой программы совершенно нового типа, которая должна полностью перевернуть способ создания и использования шрифтов -прежде всего текстовых.

И наконец, сейчас меня увлекло то, чем начал заниматься ещё в прошлом веке в Полиграфе – визуальная поэзия и текстовые картинки.

Всё это в изобилии представлено в моем ЖЖ.

В частности, опыты и чисто художнические работы сильно изменили моё отношение к чтению как к процессу. Теперь я вижу его куда более объемно, чем когда верстал многополосные издания.

К "типографике" отношусь достаточно прохладно – как она того и заслуживает. В качестве текстовых использую любые интересные мне шрифты, в полной уверенности, что "нейтральность текста" – не слишком удачная выдумка типографов. Мои опыты говорят о другом – текст не бывает нейтральным, а ровный текст читается хуже и утомляет глаза больше неровного.

Насчет "китча" и "хорошего тона" даже рассуждать не стану – Альда можно назвать китчем с тем же успехом, что Броди или Бодони – это очень зыбкие критерии.

В качестве примера плохого шрифта с хорошим послевкусием люблю приводить Академическую гарнитуру, особенно в наборе "Литпамятников".

Академическая – даже не "дурной тон", а прямо безумие: взяли Челтенхем и привили к нему нечто "елизаветинское" с привкусом Гражданского шрифта. А тексты, набранные этим безвкусным сборищем разношёрстных букв, читаются так сладко!

Если нужна дефиниция – пожалуйста. Шрифт так же апеллирует к чувству, как любое другое выразительное средство. И чувство это вовсе не обязательно восхищение чистотой и порядком парадного строя, вставшего во фрунт».