Идеальный реверс

Вокруг раздаются смешки.

Главный расстёгивает ремень на штанах:

– Ладно, попробуем. Что, шлюха, куда тебя? Раком? Или на кровать привязать?

Нет уж, подобный расклад меня не устраивает, поэтому я тихо говорю:

– Лучше отсосу.

Вокруг бухает ликующий гогот. Рыжий наклоняется к моему лицу:

– Что ты сказала? Повтори громче!

Смотрю на него испуганными глазами и послушно повторяю:

– Я хочу тебе отсосать. Всем вам.

Рыжий ухмыляется:

– Глотать будешь?

Я торопливо киваю, и он треплет меня по щеке:

– Конечно, будешь, куда ты денешься. Давай, на колени.

Опускаюсь. Из удерживающих остался один справа – который критиковал мою харю. Остальные тоже начали расстёгивать ремни. Главный уже обнажил стояк и требовательно тычет мне в губы.

– Ну, покажи, что умеешь.

Сейчас покажу, подожди чуть-чуть. С удовольствием попробую, каков ты на вкус.

Вопросительно смотрю на парня справа, слегка – не спугнуть! – тяну руку из его пальцев. И он меня отпускает.

глава 9

Пальцы дрожат от перенапряжения. Разодраны до костей. Почти везде уже покрылись коркой – процесс регенерации пошёл. Хотя я не пил кровь специально: слишком много чести для этих уродов, как будто я наркоман какой и готов хлебать всё подряд. Тем не менее, в рот попало достаточно.

А так ли необходимо было жрать сердце рыжего придурка на глазах у остальных? Ведь это не арена. Но в тот момент я даже не думал об этом, просто действовал по привычному алгоритму. Как меня годами приучали: зрители платят за шоу, больше крови, давай, урод, рви его зубами и не вздумай блевать, иначе получишь шокером. Разряд в позвоночник – это больно, поэтому правила я усвоил хорошо.

Почувствовав чужое внимание, поднимаю глаза – малолетний секретарь вздрагивает и быстро переводит взгляд на экран компьютера. Остальные присутствующие также смотрят на что угодно, кроме меня. Испуганные овечки. Внутри лениво шевелится чувство превосходства. Да, ребята, я четыре раза становился чемпионом арены Ларта, можете взять автограф.

Впрочем, это не имеет значения. Скоро я сдохну, и никто не узнает даже моего настоящего имени, не говоря уж обо всех этих годах, когда я боролся и пытался чего-то достичь – в узких рамках, которые для меня установили.

Местами на пальцах, тут и там, ещё выступают мелкие красные капельки, неторопливо собираются в крупные и срываются вниз. То на пол, то на ткань штанов – она и так вся пропиталась, хуже уже не будет.

Прежде чем сдаться, я умылся как мог – особенно тёр губы, конечно, – но это мало помогло. Волосы стали коричневыми, униформа заскорузла, и весь я воняю кровью. На этом фоне чистый, ярко блестящий металл наручников выглядит неуместным.

Те, на кого я наткнулся в коридоре первыми, понятно, охренели от моего вида. Запаниковали. Потом, когда уложили мордой в пол, высказались, что я, мол, полный псих, если не сбежал после такого. А какой толк бежать? Куда? Начнём с очевидного: я – очень приметный мутант, с такой внешностью далеко не уйдёшь. Но даже если представить, что мне удалось бы скрыться, – что дальше? Я плохо ориентируюсь в этом мире – нас и в приюте редко выпускали, мало что рассказывали про окружающее, а с тех пор я вообще отстал от жизни. С социализацией хреново: не умею знакомиться с людьми, убалтывать и втираться в доверие. Нет ни родственников, ни друзей, ни образования, ни профессии. В общем, единственный вариант – грабить дилижансы на большой дороге, а я не хочу заниматься подобным.

И вот поэтому я сижу на скамье обвиняемых, напротив входной двери так называемого парадного зала. «Зал» из него так себе: всего лишь комната, похожая на большой школьный класс, только вместо доски – серебряный герб во всю стену. Перед ним стоят кафедра и стол секретаря.

Позади моей скамьи – окно. Большое. Сияющее отблесками солнечного света. Полное ярко-голубого неба. Погода для ноября поразительно хорошая. И кажется, только руку протянуть – вот она, свобода. Деревья ветками машут, птицы летают, облака плывут. Хотя понятно, что никто не даст мне руки в окна протягивать – ни в прямом, ни в переносном смысле. Оно здесь как будто специально, чтобы поиздеваться.

По бокам от скамьи стоит конвой с «Тайпанами». Видимо, чисто для устрашения, потому что если они решат пострелять в помещении из этих монстров, то у всех уши лопнут.

Народу набралось прилично. Заняты, хоть и неплотно, все скамейки, идущие рядами перед кафедрой, – я же говорю, как будто снова в школу попал.

Наверное, так долго тянут, потому что выходные, руководство укатило на рыбалку, охоту или чем там они развлекаются. Может, даже на балет.

Ожидание давит на нервы. Интересно, каков будет способ? И насколько быстро он на меня подействует? Не хотелось бы, чтобы казнь растянулась на несколько недель, как тот костёр.

Наконец, дверь в противоположном конце зала распахивается, и входят генерал Сикорски и капитан-майор Блэйк. На меня не смотрят. Конечно, они же такие правильные – героические вояки, под завязку набитые идеалами. Да и плевать. Мне тоже есть на что посмотреть, кроме них. Например, на свои руки, лежащие на коленях. Пальцы всё ещё дрожат.