Идеальный топ (СИ)

Это повторялось снова и снова, как бесконечный цикл, пока не стало казаться естественным и желанным настолько, что Бэкхён даже не заметил, когда внутри него задвигались уже два пальца.

Чонин всё так же внимательно смотрел на него, иногда прикасался легонько губами к уголку рта, жадно ловил сбитое дыхание, но пальцы не убирал. Бэкхён поначалу пытался отслеживать всё, что Чонин делал, только вскоре сдался. Его тело не слушалось, поддавалось, подчинялось касаниям. И пусть касания были вполне себе простыми, но Бэкхён реагировал на них всё ярче и острее. Осознание, что это не он сам себя трогает, не с помощью игрушек, заставляло его подставляться и постепенно раскрываться, жадно ловить каждое ощущение, проживать и наслаждаться.

Бэкхён коротко и хрипло дышал, разметавшись на одеяле. Едва находил силы, чтобы смотреть из-под опущенных век. Он горел внутри и невыносимо хотел чего-то такого, чего прежде никогда не хотел. Уцепившись крепче за плечи Чонина, чуть приподнялся, чтобы крепкий член задел тонкую кожу на внутренней стороне бедра.

Бэкхён кое-как одной рукой дотянулся до приготовленных запасов, потом рванул зубами упаковку и сжал в ладони презерватив. В висках шумело, пульс отдавался буквально везде, а пальцы дрожали так, что Бэкхён тихо заскулил от отчаяния, сообразив, что в жизни не справится с шелковисто-скользким латексом.

Чонин отобрал у него презерватив, сел между его ног и управился сам, усилив отчаяние Бэкхёна. Он сам хотел сделать это и потрогать, пусть пальцы и дрожали, а теперь было поздно. Правда, Бэкхён тут же забыл об этом — Чонин вновь склонился над ним и позволил ухватиться за широкие плечи. Отвлёк поцелуями и ненавязчивыми касаниями и поглаживаниями. Заставил ярко пережить немую благодарность, потому что Бэкхён купался в его ласке и нежности.

С самого начала Чонин ни разу не сделал больно, не был груб или нетерпелив. Ни разу не попытался поторопить, хотя Бэкхён отлично видел и чувствовал, насколько Чонин возбуждён.

Бэкхён послушно приоткрыл рот, едва по нижней губе провели пальцем, торопливо втянул в себя воздух на вдохе и замер под пылким натиском, растворяясь в поцелуе.

Тихий стон задрожал на кончике языка, пока мышцы поддавались и расступались. Чонин сжал ладонью ногу над коленом и мягко толкнулся, входя чуть глубже. Продолжал целовать Бэкхёна, не позволял отворачиваться и медленно-медленно заполнял Бэкхёна членом.

Казалось, что до отказа. Казалось, что некуда дальше, но хотелось больше вопреки здравому смыслу.

Бэкхён задыхался, хватал ртом воздух, когда его губы отпустили наконец, всячески пытался обхватить Чонина руками и ногами надёжнее, прилипнуть кожей и вот так побыть. Чтобы слышать чужой пульс у себя внутри, чтобы дышать одним дыханием вдвоём, чтобы быть таким откровенно раскрытым и вместе с тем наполненным.

Чонин гладил его лицо кончиками пальцев, хмурился от напряжения, покусывал собственные губы и дрожал, сдерживаясь. Он шептал что-то, но Бэкхён разучился складывать звуки в слова — выходило что-то непонятное, будто Чонин говорил на иностранном языке, которого Бэкхён не знал.

Бэкхён честно старался расслабиться, но тело словно пульсировало внутри и жило собственной жизнью. Он то зажимался, стискивая гладкими стенками член внутри, то расслаблялся, чтобы снова напряжённо сжаться. Дышал в такт этим волнам, пока не выровнял немного дыхание. Вот тогда Чонин вновь припал к его губам и неожиданно качнул бёдрами, ускользнул, чтобы резко толкнуться и войти.

Размеренные движения становились быстрее, а потом — медленнее, а затем опять…

Бэкхён помотал головой, снова позволил себя поцеловать и уцепился за Чонина изо всех сил. За толчками следовало тепло, перерастало в жар. Бэкхён сам себе напоминал кусочек металла, который плавили в огне.

Ему не хватало твёрдых губ Чонина, широких плеч, влажной от пота спины, узких бёдер, что прижимались к нему, отстранялись и снова возвращались, одаривая пронизывающим жаром и почти невыносимым удовольствием.

Бэкхён скороговоркой выдыхал что-то, но далеко не сразу понял, что зовёт Чонина по имени.

Жаркие ладони на ягодицах и непрерывные толчки. Затишье, шумное дыхание, поцелуи и сводящая с ума неподвижность. Море касаний. И опять — встряска и толчки, как сердцебиение внутри и снаружи. Откровенные — долгие и короткие, обрывистые — стоны. Бэкхён будто брал ноту за нотой, всё выше и увереннее. Вскидывался, потому что толчки медленно, но неумолимо становились всё острее и чувственнее. Бэкхён после каждого почти терял разум, шёл воображаемыми трещинами, разваливался на куски и исчезал в ярком снопе света, порождённого эмоциями и впечатлениями.

Кончил он, выкрикнув имя. Звуки имени таяли на губах, пока он не дышал, льнул к Чонину и бесцельно шарил ладонями по гибкой спине. Чонин лениво сцеловывал капельки пота с его лица, отводил растрёпанные волосы со лба, гладил по виску и обжигал выдохами ухо. Бэкхён не шевелился и искал путь обратно — в реальность. Искал даже тогда, когда Чонин улёгся рядом, привёл обоих в порядок, накрыл простынёй и тихонько засопел.