Идеальный топ (СИ)

Чонин не наваливался на него, не проталкивал колени между ног — просто лежал рядом, целовал и вёл ладонью ненавязчиво по груди, животу, бёдрам, поглаживал и едва касался, словно знакомился. Бэкхён невольно выгибался, подставлялся под касания, старался повернуться так, чтобы ладонь плотнее прилегала.

Чонин продолжал его целовать, и Бэкхён чувствовал губами, как Чонин улыбается.

Повозившись немного, Бэкхён тронул рукой плечо Чонина, легонько оттолкнул и приподнялся на локте. Ему стало интересно, и захотелось тоже познакомиться с Чонином прикосновениями. Объяснять ничего не потребовалось: Чонин облизнул твёрдые губы и замер. Не шевелился, пока Бэкхён вёл пальцами от плеча к груди, оглаживал гибкие пластины мышц, спускался на солнечное сплетение и едва касался тонко очерченных мышц на плоском животе. Контуры были не вызывающими, но чёткими, плавными. И у Чонина под гладкой бронзовой кожей пылал жар. Так горячо, словно внутри компактный ядерный реактор.

Бэкхён с лёгким смущением ощупал пальцами жёсткий бок и мысленно пересчитал рёбра. Поколебавшись, осмелился погладить бедро. Косился на вполне отлично стоящий член и боролся с собой, но проиграл любопытству. Кончиками пальцев задел толстый ствол у основания. Литые вены под подушечками искушали выразительным рельефом.

Бэкхён вёл пальцами и смотрел, как отчётливее темнеет головка, как проступает на закруглённом кончике крупная капелька. Он задел каплю пальцем. Вязкая смазка тут же прилипла к коже. Бэкхён нервно облизнул губы, уставившись на тонкую ниточку смазки, что протянулась от головки до его пальца. Снова облизнул губы и нерешительно огладил головку, заставив её влажно заблестеть тонкой плёночкой смазки.

Бэкхён терялся в собственных впечатлениях. Прежде он не придавал вот этому всему значения, но прямо сейчас понял, как можно впасть в экстаз от одного вида возбуждённого члена и увлечённо брать в рот, тщательно вылизывать и хотеть ещё и ещё.

При мысли, что он может заполучить этот вот член в себя, Бэкхёну стало адски жарко. Невыносимо жарко настолько, что он сам припал к губам Чонина, чтобы целовать. Целовал и в отчаянии думал только об одном: “Не влезет!”

При этом необъяснимое, но стойкое желание дойти до конца оставалось несокрушимым. Бэкхён хотел заняться сексом по-настоящему хотя бы один раз в жизни, чтобы…

Чтобы…

Бэкхён закусил губу и впился ногтями в широкие плечи Чонина. Чонин выжигал поцелуями на шее желание Бэкхёна, заставлял дрожать от нетерпения и выгибаться, лишь бы прильнуть к жёсткому телу, потереться, лучше ощутить влагу от крошечных капель пота и принюхаться.

Чонин пах чем-то терпким и знойным сразу. От этого запаха мысли у Бэкхёна в голове сбоили и зацикливались на осязании. Он непрестанно гладил Чонина по плечам, подставлял шею и тонкие ключицы под поцелуи и потихоньку раздвигал ноги в немой попытке намекнуть, что хочет большего. Он в самом деле хотел, чтобы Чонин потрогал его везде. Вообще везде — и там тоже. Наверное, у Бэкхёна с рождения были неправильные инстинкты, потому что мышцы не дёргало предвкушением боли или неудобства, раз уж ноги сами раздвигались перед парнем.

Бэкхён тихо застонал, едва задел членом член Чонина, зато Чонин наконец приподнялся и плавно сдвинулся, чтобы оказаться у него между ног и нависнуть сверху. Бэкхён блуждал в чувственности поцелуев и прикосновений. Бессильно закрывал глаза и таял от неги. Задерживал дыхание, едва Чонин губами прижимался к его губам или скользил по щеке, скуле, задевал кончик носа и щекотал резкими частыми выдохами. Осталось вновь вцепиться руками в широкие и чуть влажные от пота плечи, когда крупная горячая ладонь легла на бедро и сдвинулась к паху. Загрубевшая кожа на внутренней стороне ладони делала каждое касание непривычно ярким. Бэкхён несдержанно замычал Чонину в губы, как только та самая ладонь легла на ноющий член, с мягкостью соскользнула к промежности.

Бэкхён непроизвольно приподнял бёдра и попытался потереться членом о ладонь, а после хрипло застонал от приятно-неспешного нажима кончиками пальцев. Чонин трогал его всё смелее и настойчивее, вёл по гладкой коже от яичек до напряжённых мышц заднего прохода. Гладил с возбуждающей медлительностью подушечками, и даже сам Бэкхён чувствовал, как собственное тело то напряжённо сжимается, то разом бессильно обмякает. И едва Бэкхён снова обмяк, пережив волну напряжения, Чонин с пугающей ловкостью втолкнул в него палец.

Бэкхён замер, невольно сжался весь, стискивая внутренними мышцами палец, и ещё сильнее вцепился в широкие плечи. Ногтями вонзился в кожу, расцарапывая. Пытался привыкнуть к вторжению и понять, что же его так сильно ошеломляет.

Чонин неотрывно смотрел ему в глаза и плавно двигал пальцем, позволял прочувствовать осторожность касаний и твёрдый узел на стыке фаланг. На вдохах Бэкхён невольно зажимался, вздрагивал всем телом, потому что стенки плотнее смыкались вокруг узловатого пальца, а на выдохах Бэкхён расслаблялся, и тогда Чонин трогал его, поглаживал и мягко массировал.