Идеальный топ (СИ)

— Было дело. — Чонин отпил из чашки и без спешки опустился на стул. — Чай крепкий. Выпей. Тебе не помешает. Заодно протрезвеешь немного.

— Я и так…

— Да уж вижу. Но лучше выпей, чтобы потом ни о чём не сожалеть.

— О чём это мне сожалеть?

— Об утраченной невинности, например. Ты забыл?

Бэкхён испуганно пялился на чай и медленно переваривал услышанное.

— Я что, это вслух ляпнул?

— Про невинность? Или про планы по моему соблазнению?

Так широко Бэкхён никогда раньше глаза не распахивал.

— Какому ещё соблазнению?

— Моему. Если тебе верить, конечно. Ну вот, я соблазнился, как видишь. Дело за тобой. И лучше бы тебе соображать, что ты делаешь. Я привык ладить с соседями.

Бэкхён осторожно покосился на Чонина, осмотрел оценивающе и пришёл к выводу, что выбор очень даже неплохой сделал. Чонин идеально подходил под нарисованную утренним собеседником картинку, и смотреть на него оказалось приятно. Бэкхён задумчиво уставился на полные губы и попробовал представить поцелуй. Напрягаться не пришлось — губы Чонина без всякого усилия наводили на мысли о поцелуях, поцелуях и ещё раз поцелуях.

Бэкхён глотнул горячей терпкой жидкости и подумал ещё немного.

— Тебе нравятся трансы?

— Гм… — Чонин отодвинул чашку и взглянул на Бэкхёна с непередаваемым выражением. Как будто воедино смешали сдерживаемый гнев, обиду, возмущение и стылый укор. — Лишний вопрос.

— Тогда чего это ты соблазнился?

— С тобой не соскучишься. И ты забавный и стеснительный. — Легко и без раздумий. И ни следа недавнего странно-непередаваемого выражения.

— Ни разу не слышал, чтобы забавность сочеталась с… сексуальностью. И чтобы ею соблазняли.

— Но у тебя получилось. — Чонин безмятежно пожал плечами.

— И ты ничего обо мне не знаешь. Как и я — о тебе.

— Это легко исправить. Мне двадцать пять, зовут Ким Чонин. Я играю на фортепиано и духовых. Музыкант из меня неплохой, вроде бы, хотя звёзд с неба не хватаю. Иногда сочиняю что-нибудь для рекламы или игр, под заказ. Дурных привычек у меня нет, разве что теряюсь в мелочах порой. Ну так, ничего особенного. И я, конечно, вроде бы не гей, просто вопрос пола для меня не имеет такого значения, как для большинства. Питаю слабость к красивому и забавному. Пожалуй, всё. Твоя очередь.

Чонин потянулся к посуде на столе и долил им обоим в чашки тёмного настоя. Чай получился волшебный, потому что Бэкхён медленно кивнул и заговорил:

— Бён Бэкхён, двадцать семь. Звучит так, словно я на шоу дурацком. Ладно. Свободный журналист, пишу пикантные статейки для частного журнала, много ругаюсь. Нецензурно. Последние три года меняю нецензурщину на что-нибудь смешное и глупое. Терапия. Наверное. Гей. Давно. С пелёнок, считай. Но полный ноль в отношениях. Моя роза скоро завянет, а я так ни разу… А у тебя трусы дурацкие. С тупой надписью. Кто носит такие?

— Я ношу. Это подарок. От мамы, — тихо фыркнул Чонин. — Остальные нормальные.

— Угу… И теперь мне надо писать статью, а я ноль, понимаешь? Я даже не на дне — я стучу в дно с той стороны.

— И поэтому ты пытался меня соблазнить?

Бэкхён обречённо вздохнул, потом признался:

— Ты мне не нравишься. Обстреливаешь труселями мой балкон, подслушиваешь чужие разговоры, дудишь в задницу слону… От тебя много шума. А ещё ты был у меня дома и мог украсть мои трусы.

— Уже жалею, что не украл. — Чонину явно стало весело. — Я взял только одну печенюшку из пакета.

— Чёрт с ней, с печенюшкой.

— Если я тебе не нравлюсь, зачем соблазнял?

— Ну не то чтобы ты мне совсем не нравился… — Бэкхён заткнулся, потому что у него в голове показания перестали сходиться. Недавно он вроде бы сказал, что Чонин ему не нравится, а теперь он почему-то вдруг начал сам себе противоречить. Весь мыслительный процесс покатился по наклонной.

— Значит, я тебе местами не нравлюсь? — не упустил возможность поймать Бэкхёна на горячем Чонин.

— Слушай, отстань, а? Я плохо соображаю.

— На ноги встать сможешь? Отведу тебя домой. — Чонин погрустнел и понурился. Выглядел так, что рука у Бэкхёна сама тянулась, чтобы погладить по склонённой голове. Но тут Бэкхён в очередной раз вспомнил о статье, о зря цветущей розе и неудовлетворённых потребностях.

— А ты в самом деле соблазнился? Совсем-совсем?

Чонин вскинул голову и посмотрел на него с изумлением.

— Ну в том смысле… тебе в самом деле ничто не мешает? То есть, ты мог бы… гм… ну вот со мной… Противно не будет? — Бэкхён зло уставился на чашку. Всё его красноречие куда-то стремительно подевалось, и он не знал, как ему деликатно спросить, встанет ли у Чонина на него, будет ли Чонин аккуратен, и вообще понравится ли им обоим.

— Ты себя недооцениваешь. — Чонин спрятал улыбку за чашкой. — И я тебе честно сказал, что ты мне понравился. Что не так? Конечно, секс на первом свидании — это не совсем то, о чём бы мне мечталось, но если тебе хочется, то будет лучше, если со мной. — Чонин задумался на минуту, потом добавил: — Я ревнивый. И очень собственник. Ещё плохо просыпаюсь. И когда сонный, я неуклюжий, раздражительный и рассеянный.