Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1

С одной стороны, перед нами то решение или «решание», какое мы всякий раз осуществляем, со всеми переживаниями, в каких нуждается оно как в основе и какие оно заключает в себе, взятое в своей конкретности. Сюда относится и немало ноэтических моментов. В основе полаганий воли лежат оценивающие, вещные полагания и т. п. С другой стороны, мы находим решение как вид специфически относящейся к области воли объектности, а эта объектность, очевидно, фундирована в иных, подобных же ноэматических объектностях. Если мы как феноменологи выключим все наши полагания, то за феноменом воли как феноменологически чистым интенциональным переживанием вновь останется его «валимое как таковое» как присущая волению ноэма, — подразумеваемое волей, причем точно так, как «подразумевается», «разумеется», «мнится» оно в этом волении (в его полной сущности), со всем тем, что здесь волится и «ради чего» это волится.

Мы только что упомянули «мнение». Слово это повсюду напрашивается здесь — подобно словам «смысл» и «значение». Мнению или подразумеванию соответствует «мнение», приданию значения соответствует значение. Между тем все эти слова несут в себе вследствие перевода и переноса, возможность столь многих эквивокаций — они в немалой степени происходят от соскальзывания в коррелятивные слои, научное размежевание которых должно проводиться со всей должной строгостью, — что в отношении их уместна величайшая осторожность. Наши рассуждения движутся сейчас в предельно широком объеме сущностного рода «интенциональное переживание». Речь же о «мнении»-«подразумевании» нормальным образом ограничивается более узкими сферами — теми, что одновременно функционируют как нижние слои феноменов более широких сфер. Поэтому как термин это слово (все родственные ему выражения тоже) заслуживает внимания лишь в отношении более узких сфер. Что же касается общих положений, то наши новые термины с приданными им показательными анализами, несомненно, послужат нам гораздо лучше.

§ 96. Переход к последующим главам. Заключительные замечания

Мы потому положили столь тщательный труд на общую разработку того различия, какое существует между ноэсисом (то есть конкретным полным интенциональным переживанием, получающим наименование, подчеркивающим ноэтические компоненты его) и ноэмой, что постижение этого различия и овладение им чрезвычайно значительны для феноменологии и даже выступают как решающие факторы ее подлинного обоснования. В первый момент кажется, что речь идет о чем-то разумеющемся само собою, — любое сознание есть сознание чего-либо, а способы сознания весьма различны. При ближайшем подходе мы ощутили, однако, огромные трудности. Они касаются уразумения способа бытия ноэмы, того, как ноэма заключается, «лежит» в переживании, как она «сознается» в нем. Они в совсем особой степени касаются аккуратного разграничения того, что по способу реальной составной части относится к самому переживанию и что к ноэме, что может быть причислено к ноэме в качестве ее собственности. А после этого значительные трудности доставляет и правильное членение параллельных строений ноэсиса и ноэмы. Даже при условии, что мы уже успешно произвели, в основном и главном, относящиеся сюда различения на анализе представлений и суждений, где они впервые предстают перед нами, для чего логика дает нам ценные, однако далеко не достаточные предварительные разработки, все еще требуется особый труд и все еще приходится бороться с самим собой для того, чтобы не просто постулировать параллельные различения в отношении душевных актов, не просто заявлять об их существовании, но для того, чтобы действительно довести их до ясной данности.