Идентификация лукраедки

Ну хоть бы пообещала, что ещё заедет, хоть бы воздушный поцелуй, что ль, в меня послала…

А вот интересно, что ты расскажешь обо мне своему Замухрышкину. Скажешь, что этот-за-ногу-прикованный-псих теперь не может вызвать ничего, кроме жалости? Или так прямо и заявишь: «Осторожнее, Замухрышкин, ты втюришься в него, как втюрилась повторно и я»?

Добрый совет лучше двух недобрых

Я плохо спал и проснулся злым как лукраедка, оттеснённая от кормушки. Глаза мои долго не могли сфокусироваться: каждый из них смотрел на явленный мне антураж со своей точки зрения, и каждый был по-своему прав.

Визит Машки явно не пошёл мне на пользу: всю ночь я прокручивал вокруг точек бифуркации наш диалог и сочинял его возможные продолжения. А ещё, и тоже ночью, я с умопомрачительной ясностью осознал, что давно уже не был на воздухе, не получал витамина D и должен быть бледнее поганки; с такой ли измученной физиономией кадрить чужих жён и бывших любовниц?

Ох, что-то я прям растаял от одной встречи с Машкой. А навестила б она меня, если б не нужды ейного мужа? Вопрос.

Ладно, когда-нибудь я буду в духе и расскажу ей – и только ей – как стал прорицателем. Пока память выдаёт мне такую версию.

Я поскользнулся во время допроса, упал, ударился головой, потом снова поскользнулся, снова упал, снова ударился головой и потерял в итоге сознание. В себя пришёл от разряда электрошокера. «Тронешь меня ещё раз – и не пройдёт пяти минут, как издохнешь», – поспешил я предупредить – едва приоткрыв глаза – нависшего надо мной лукраедку. Странно, но он не прислушался к моему предостережению (а я ведь знал, о чём говорю; откуда знал? – а оттуда знал, от верблюда, – вернее, от Крокодайло) и потому через пять минут уже сам лежал на полу, вцепившись руками в то место, где у людей положено находиться сердцу. Перевозбудился? – подумал я тогда отстранённо. Это я сейчас понимаю, что в нём просто перегорел предохранитель, но его всё равно списали.

Первое предсказание моё произвело, полагаю, грандиозное впечатление на наблюдавших его вживую лукраедок. Трогать меня никто больше не решался, об инциденте было доложено наверх, и там приняли решение ничего пока не решать, а потом додумались и коммерциализировать мои так чудесно вскрывшиеся способности.

«Да это фейк, монтаж», – заявляли отдельные умники, просмотрев запись того памятного допроса.

«Хотите проверить на себе?» – предлагали им другие – более адекватные – лукраедки.

Испытаний на себе лукраедки предпочитали, однако, не ставить.

Вот так, моя радость, или моя бывшая радость, меня сюда занесло. Потом расскажу подробности – если вспомню. Но как занесло, так и вынесет обратно на волю. Ты скажешь, что вырваться на свободу обходным путём, не сровняв свою темницу с землёй, не оставив от этой системы камня на камне, после всего выстраданного и осмысленного – это позорно, что это так же малодушно, как покинуть поле боя в разгаре битвы, но дослушай же, дослушай! То будет не более, чем тактическая хитрость. Вся эта нечисть ломанётся за мной – и затеряется между временем и пространством – к ликованию освобождённого человечества. Мой побег станет актом высочайшего гражданского мужества – если он состоится. А состояться он может только с твоей помощью – ничью другую я уже не приму.

Корпулентность – не порок

Ну, вот и исполнилась мечта последних двадцати четырёх часов моей жизни: передо мной во всём своём великолепии предстал муж-герой. Да это прямо анти-я. А анти-мной может быть только лукраедка. Как ты могла с ним после меня, вместо меня? Ты опустила меня в моих собственных глазах почти до центра Земли! Да что там до центра Земли – до Австралии опустила! А вот интересно, он ощущает меня анти-собой?

Хотя вряд ли он вообще что-нибудь ощущает: уж больно он исполнен величия – не иначе как от миссий, связанных с интересами Особо Важных Персон.

И миссии в надёжных руках – руках лукраедки, крупного во всех отношениях: рост – 186-188, вес – порядка 120. Какой же я компактный, тщедушный, да просто дохлый в сравнении с тобой, монстром! Такой как ты может запросто сложить меня пополам, запихнуть в чемодан и вынести отсюда вперёд ногами. А это идея. Пусть твоя… или моя… пусть наша общая надоумит тебя подарить ей большой чемодан, а о дальнейшем я пока уж, извини, умолчу.

Вот ты и оказался в моей семилетней давности шкуре: тебе есть, что терять со мной – целую Машку, а мне теперь терять нечего, зато вернуть я смогу тоже целую Машку, и я её верну, вот увидишь!

Так всё-таки ты или не ты упёк меня сюда? Если это не ты, подёргай пару раз левым ухом. Да левым, я же сказал! Всё, хватит, верю, верю, это не ты.

«Я много слышал о вас».

Вот почти все так начинают, издалека.

– Я тоже однажды читал про вас в прессе, когда мне ещё дозволялось читать.

Он должен был бы взвиться: «Что-что? Вам не позволяют читать? Немедленно исправить и доложить!»