Идентификация лукраедки

Как бы не так. И почему я должен что-то там прорицать для такого бесчувственного субъекта? Причём не просто бесчувственного, а бесчувственного к ближнему своего – вернее, своей – ближней, то есть к ближнему в квадрате, в кубе! Но ход за ним, и он его делает:

«Мария рассказала мне о встрече с вами. Я так понял, вы готовы оказать мне услугу?»

Мне враз становится неинтересна вся эта партия, и я сдаю её ему без боя. Произнесено её имя, и это имя значит для меня невозможность торга, атаки или ухода в юродство.

– Я весь к вашим услугам.

И это сказано любезнейшим из доступных мне тонов.

Он давно уже ушёл, этот Большой Лукраедка, Который Теперь С Ней Спит, но горечь от сданной партии и не думает улетучиваться. Да, я не хочу больше сдавать партии, да, я хочу стать лучше, да, я хочу укрупниться, да, я хочу отныне походить на него – ну хоть чуть-чуть. Я подзываю дежурного лукраедку – Лукраедку Третьего.

– Мне нужно больше двигаться, а то пролежни появятся, вонять будет, черви заведутся, неэстетично всё это как-то.

«Я вас услышал», – важно отвечает лукраедка, подражая старшим товарищам.

– Да, ещё: я хочу делать взмахи руками под музыку и махи ногами под бодрый, жизнеутверждающий голос диктора: «Раз-и, два-и, три-и, четыре-и».

«Будет вам диктор».

На следующий день в палате уже приваривают какую-то вертикальную трубу.

– Это шест? Ой, как здорово, я смогу теперь танцевать в бикини вокруг такой эротичненькой палки!

«Угу, в наморднике».

Фу, какой ты противный и грубый. Мужлан! А мне, может, надо, а мне, может, приспичило повертеться вокруг шеста – чтобы потом описать свои ощущения.

Я просто пишу о том, что вижу, что чувствую. Но делаю это с такой художественной силой, что у самого волосы дыбом встают и мурашки ползут по коже – взад и вперёд, и снова взад, и снова вперёд, и так по кругу.

Когда-нибудь на Восточно-Европейской равнине поселится необычайно просвещённое племя, оно расшифрует мои каракули и ужаснётся, осознав, кого так легкомысленно потеряли, кого не сберегли их простодушные пращуры.

Пока ещё современники терпят меня, а иные и понимание изобразить пытаются, но скоро все они запасутся поп-корном и устроятся поудобнее в ожидании долгожданного зрелища: меня должны замучить до смерти 21 марта. Это день рождения Сарданапалии – тёщи нашего ГлавОсобиста, – когда все тёмные силы мира вылезают наружу и празднуют свой сатанинский шабаш. В этот раз гвоздём праздника должна стать голова Прорицателя, вывалянная в дёгте и перьях и зашитая в шкуру чёрной кошки с белой отметиной.

Именинница обрядится в полупрозрачный хитон, что полуприкроет её полутораметровую талию, и в венчик из засушенных незабудок.

Она знает, как угодить своему зятьку. «Что подарить тебе за твой танец, о ангел мой?» – спросит он тёщу, едва выйдя из состояния культурного шока.

Она потупит взор, захлопает ресницами, кося в мою сторону катарактовым глазом.

«Ну же, милая, не скромничай. Проси, чего хочешь, всё брошу к ногам твоим», – подбодрит он её.

Тёща зардеется, ей будет страшно и стыдно признаваться в главном желании своей некороткой жизни, но кровожадная сущность возьмёт верх над сомнениями, и она бескультурно ткнёт пальцем в ту сторону света, где лежу я: «Хочу Его голову!» Он всё сразу поймёт и, разумеется, опечалится, но отказать не сможет: слово особиста, вылетит – не посадишь.

Меня по осени считают

В этом году какая-то ранняя весна. Я жив: значит, не наступила ещё и середина марта, а уже распускаются почки! Или это природа прощается со мной таким экстравагантным способом? Не могу не ценить такой знак внимания, скоро и я напоследок выпендрюсь, скоро и я попрощаюсь с ней – и тоже своими почками.

Под весенним солнышком из какой-то бумажки с каким-то приказиком какой-то плодовитой конторки распустилась и новая лукраедка. Добрая такая вся из себя, из лукраедки, ласковая… Зовётся вроде как Пал Алексеичем Козлокрадовым или Козлократовым, но для меня будет Лукраедкой Двухсполовинным.

Это хорошо, когда лукраедка ласковая: её проще будет когда-нибудь обратить в человека. Впрочем, это пока не более, чем моя догадка, теоретическое построение, не опирающееся, увы, хотя бы на один факт. А вот мы сейчас и проверим потенциального собрата по человечности.

– Какое сегодня число?

«Пятнадцатое мая», – отвечает лукраедка, даже не поморщившись от собственной лжи. Не велено говорить, он проточеловек подневольный. Я должен ему поверить, расслабиться – тут-то они меня и схарчат как ощипанного!