Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.)

Журнал «Вопросы истории» также не мог пройти мимо юбилейных чествований. В сентябрьском номере была помещена редакционная статья. В ней напоминалось, что появление книги было вызвано не только внутренними потребностями, но и внешней угрозой, потребовавшей «значительного усиления политического воспитания масс»[870]. В публикации повторялись все расхожие клише, касающиеся «Краткого курса». Постулировалось, что советская историческая наука — «самая передовая в мире историческая наука, ибо она вооружена единственно научным методом — теорией исторического материализма»[871]. «Краткий курс» должен был стать оружием каждого советского историка в борьбе против осужденной «школы М. Н. Покровского» и буржуазной историографии. В статье утверждалась схема, по которой именно появление виновника торжеств стало переломной точкой в становлении подлинной марксистской исторической науки в СССР и мире.

Подчеркивалось основополагающее значение текста книги для историков всех периодов и направлений: «В “Кратком курсе истории ВКП (б)” историки нашли указание о смене на протяжении трех тысяч лет трех, а нашей стране четырех общественных формаций. Это сталинское указание раздвинуло хронологические рамки изучения истории СССР на ряд веков, дало возможность конкретно проанализировать рабовладельческие общества на территории Закавказья и Средней Азии и одновременно доказать, что Киевское государство… миновало рабовладельческую формацию и непосредственно. перешло к феодализму»[872]. Курс являлся воплощением «взаимосвязи строго научного подхода к историческим явлениям с подлинной большевистской партийностью». Главным его достоинством являлась «большевистская воинственность и страстная непримиримость в борьбе за чистоту марксизма-ленинизма»[873].

В статье указывался ряд ученых, которые сумели «понять» идеи и дух «Краткого курса» и не совершили грубых ошибок. Это были Б. Д. Греков и С. В. Юшков, В. И. Пичета и Н. С. Державин, Н. М. Дружинин и М. М. Смирин. В конце назывались и те, кто этих норм усвоить никак не смог: Н. Л. Рубинштейн, С. Б. Веселовский, авторы «Трудов по новой и новейшей истории», сборников «Средние века» (1946) и «Византийский временник» (1947), В. Н. Лан, И. И. Минц. Но вскрытия этих недостатков было мало. Как обычно, звучал призыв к усилению критики: «До сих пор еще не изжиты семейственность, нежелание ссориться, боязнь кого-либо обидеть, унаследованная от дореволюционного времени гнилая традиция раболепия перед учеными “авторитетами”»[874]. В заключении наставительно подчеркивалось, что только постоянное обращение к «Краткому курсу» спасает от совершения ошибок в изучении прошлого.