Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.)

После публикации этой рецензии было собрано заседание сектора истории СССР до XIX в., где прошло обсуждение сборника. На заседании профессор МГУ В. И. Лебедев попытался подвергнуть критике и не отмеченную в рецензии статью С. А. Фейгиной. Несмотря на желание В. И. Лебедева разоблачить «политическую вредность» статьи С. А. Фейгиной, остальные приняли сторону авторов сборника.

В 1947 г. А. Л. Сидоров написал разгромную статью на курс лекций И. И. Минца[519]. Тучи на И. И. Минцем серьезно начали сгущаться именно после рецензии Сидорова в газете «Культура и жизнь», в которой отмечались серьезные недостатки в его лекциях. «В целом книга академика И. Минца имеет столь большие принципиальные недостатки, что она не может заменить учебника по истории советского государства, ни учебных пособий по истории СССР. Книга нуждается в серьезной научной критике и переработке», — писал А. Л. Сидоров. 16 июня 1947 г. Минца освободили от руководящей должности в Секретариате Истории Гражданской войны. Впрочем, судя по дневниковым записям, еще 7 марта ему сообщили о том, что его отстранят от этой работы. В дневнике И. И. Минц записал: «17 лет я проработал в этом учреждении! Сколько труда вложено»[520]. В следующем году книга дважды обсуждалась. Первый раз в Институте истории, второй — в Высшей партийной школе[521].

Но самым тревожным звонком для историков стала публикация в «Большевике» статьи Н. Н. Яковлева, посвященной преподаванию отечественной истории. В ней постановления по идеологическим вопросам связывались с необходимостью усилить воспитание советской молодежи, в чем особая роль должна была принадлежать истории. Автор критически разобрал имеющиеся учебники. Некоторые положения он уже высказывал в статье, опубликованной в прошлом году в газете «Культура и жизнь». Так, советские историки получили упрек в недостаточной активности в борьбе против норманнской теории. Яковлев умудрился придраться даже к заявлению в новом издании вузовского учебника по истории СССР о том, что «тенденциозная “норманнская теория”… сейчас потеряла научное значение». Он утверждал: «Отсюда можно сделать вывод, что эта “теория” раньше имела якобы какое-то значение»[522].

Не вполне четко в учебниках разъяснялась и сущность присоединения нерусских народов к Российской империи. Здесь рекомендовалось пользоваться формулой «наименьшего зла». Подчеркивалось, что русский пролетариат руководил борьбой народов против царского гнета. «Между тем, в результате одностороннего освещения в учебниках истории народов нашей страны многие учащиеся имеют слабое представление о том, как русский рабочий класс, руководимый большевистской партией, исторически подготавливал объединение народов, и считают, что до Октябрьской революции между трудящимися классами народов нашей страны не было никакой связи, никакой солидарности»[523]. Совсем мало говорится и о прогрессивном влиянии русской культуры на культуру народов СССР.

Специально отмечалось, что в вузах отсутствовал полноценный учебник по истории советского периода. Это связывалось с серьезными недостатками в работе Института истории[524]. Явный намек на А. М. Панкратову и И. И. Минца.

Серьезные ошибки обнаружились в т. I учебника для вузов «История СССР», написанного М. Н. Тихомировым и С. С. Дмитриевым. Как утверждал Яковлев, Радищев был показан здесь как подражатель западных мыслителей. Не были описаны и великие открытия Ломоносова, а также его борьба против немецких ученых[525].

Яковлев вспомнил и о вузовском учебнике 1940 г., написанном под ред. М. В. Нечкиной, обнаружив там вопиющий факт того, что ничего не было сказано о «симпатиях славян к русскому народу»[526]. Кроме того, деятельность великих полководцев освещалась в нем очень скупо.

Слишком бегло и сухо в школьном учебнике под редакцией А. М. Панкратовой описывается советское время. Не подчеркивается, что Октябрьская революция спасла страну от закабаления империалистами и ликвидировала вековую отсталость. Прошелся автор и по недавней истории. Так, последовал упрек в том, что не было продемонстрировано, что «Черчилль и его реакционные друзья в США тормозили открытие второго фронта»[527].

8 и 9 октября 1947 г. в Институте истории прошло чтение и обсуждение закрытого письма о деле КР. Присутствовавшие сотрудники-члены партии единодушно поддержали его положения. Н. Е. Застенкер заявил, что в диссертациях советских историков по всеобщей истории слишком много ссылок на иностранные источники, в то время как труды многих отечественных специалистов оказываются забыты[528].