Читаем Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.) полностью

Как и предыдущий рецензент, он также подчеркнул «полную зависимость» автора от взглядов буржуазных историков. По мнению И. С. Кацнельсона, С. Я. Лурье создал «чудовищный образ» Геродота, не представив того общегреческим патриотом, а показав человеком, с симпатией относящимся сразу к нескольким враждующим сторонам. Вывод: «Для советского читателя такое понимание патриотизма абсолютно неприемлемо. Взгляды на патриотизм С. Я. Лурье… нужно признать вредными»[584]. Таким образом, основная вина Лурье заключалась в том, что он не показал Геродота как пламенного, не сомневающегося греческого патриота, четко знающего где свои, а где чужие. Очевидно, что от Лурье требовали проекции советского патриотизма, построенного на однозначной картине мира, в которой все четко делилось на своих и чужих.

На заседании 20 октября в ЛОИИ, посвященном ситуации с С. Я. Лурье, несмотря на критику, все ограничилось частичным признанием античником своих ошибок, а оппоненты выразили уверенность, что он готов исправиться. Многие сотрудники осторожно вступились за историка. Специальных оргвыводов не последовало[585].

11 ноября 1948 г. в ЛОИИ прошло обсуждение книги С. Н. Валка «Советская археография» (М.; Л., 1948). Книга была первым в отечественной историографии монографическим обзором теоретических, методических проблем и истории публикации источников в советское время. Работа была написана в выдержанном тоне, оценки взвешены, показывалась связь между советской и дореволюционной наукой. Особую роль в развитии археографии С. Н. Валк отводил своему учителю А. С. Лаппо-Данилевскому. Разгрома опять не получилось: на монографию дали положительную рецензию К. Н. Сербина и Б. А. Романов[586].

Описанные факты вскрывают любопытное явление: если в среде самих историков не оказывалось заинтересованных в погромах лиц, то обсуждения проходили более или менее безболезненно.

Тем не менее, кампания «борьбы с объективизмом» фактически похоронила монографию известного археолога Н. Н. Воронина, посвященную Андрею Боголюбскому. На рукопись поступила критическая рецензия В. Т. Пашуто, в которой автор обвинялся в «апологетике» церкви и княжеской власти, выводах в «духе буржуазной методологии»[587]. Книга вышла спустя много лет.

Но описанные события были только началом. Настоящим ударом стала серия статей в ведущих идеологических изданиях, в которых критиковались работы историков. В журнале «Большевик» появилась рецензия на книгу американиста В. И. Лана «США от первой до второй мировой войны» (М., 1947). Писалось, что книга является откровенно апологетической в отношении США: «Работа В. Лана не только построена почти исключительно на буржуазных источниках, но и пропитана их идеологией»[588]. Констатировалось, что «автор прочно пребывает в плену у буржуазных источников»[589]. Главной ошибкой Лана стало то, что в американской внутренней политике он нашел попытки реформирования капитализма, стремление его демократизировать. Не показал автор и империалистической сущности внешней политики, желания США играть на противоречиях других стран для утверждения своих интересов. «Книга В. Лана не просто ошибочна. Она вредна…»[590], — таково было заключение.

Серия публикаций появилась в газетах «Культура и жизнь» и «Литературная газета». В «Литературной газете» вышла разгромная статья на работу директора Института этнографии С. П. Толстова «Из предыстории Руси (Палеоэтнографические этюды)». Автором статьи числился Л. Климович, фигура совершенно неизвестная историкам. М. Н. Тихомиров охарактеризовал его как «синьор лет пятидесяти, никогда не писавший ничего, кроме пакостных рецензий»[591].

Рецензент заявил, что ценность наблюдений Толстова «весьма сомнительна». По его мнению, стремление показать политическую и культурную связь Древней Руси с государствами и цивилизациями Востока — это принижение русской истории. Особенно резко высказался Климович против попыток обнаружить в древнерусском эпосе восточные мотивы: «Надо утратить чувство национальной гордости, чтобы доказывать, что русское народное творчество лишено всякой самобытности и оригинальности…»[592]. Обнаружилось и восхваление Золотой Орды. Наконец, возмутило и следующее: «Наша революция в трактовании С. П. Толстова становится “завершением” замыслов Святослава, будто бы еще в X веке пытавшегося реализовать одну “из важнейших тенденций хозяйственного, культурного и политического развития народов нашей Родины”. Вот до каких реакционных утверждений дошел в своих изысканиях С. П. Толстов»[593]. В заключении, памятуя о высоком административном положении разгромленного ученого, вопрошалось: «Неужели Институт этнографии разделяет эти реакционные взгляды?». Последняя фраза ясно давала понять, что сотрудники должны отмежеваться от своего руководителя. Но в любом случае, неприятности ждут весь институт.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное