Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

«Профессора Пунина мы знаем 25 лет, всю жизнь он отдал искусству, он всегда открыто проповедует воинствующий формализм. Он никогда не будет мстить, как это делает Иоффе, надо ему отдать справедливость, но это не значит, что он полезный работник. О Пунине было сказано, что он “черный ворон формализма”, и это правильно. И сейчас встал вопрос в Академии художеств о несовместимости его позиций со званием советского профессора. Ведь мы пробовали его перевоспитать, но ничего не получилось, и сейчас Союз художников предложил ему уйти в отставку, надо и нам иметь в виду это обстоятельство и сделать свои выводы.

Пунин не стесняясь говорит, что он не признает советского искусства, что это не искусство. И представьте себе, Пунин находит на факультете себе поклонников, последователей, вот что возмутительно!»[1471]

Член партбюро исторического факультета Г. В. Ефимов[1472] добавил:

«Пунин – не может быть руководителем на отделении. Я знаю, что им было брошено такое выражение в отношении ленинградских художников:

– Пережили блокаду, переживем и это!

Как же можно допустить руководить человека с такими взглядами?»[1473]

Критика была подхвачена центральными газетами: «Советское искусство» 15 октября напечатало статью «О влиянии формализма и эстетизма в искусствознании»[1474], в которой А. И. Михайлов в свете постановления ЦК резко критиковал ленинградцев Н. Н. Пунина и А. М. Эфроса.

Нужно в очередной раз отдать должное А. А. Вознесенскому, который пытался защитить опального профессора. 12 февраля 1947 г., когда партком ЛГУ проверял выполнение своих предыдущих решений по отделению истории искусств, он выступил в защиту Н. Н. Пунина:

«В отношении проф[ессора] Пунина, я должен сказать следующее: его освободили от чтения двух основных методологических курсов, но оставили на отделении потому, что другого такого специалиста нет. Проф[ессор] Пунин был у меня и сказал, что именно сейчас, когда его освободили от чтения основных курсов, он займется докторской диссертацией, и она будет написана такой, какой должна быть. Значит, человек не стоит на месте, он развивается, движется вперед, так какие же у нас основания к тому, чтобы изгонять его из Университета? Никаких! И Пунин остается в Университете, несмотря на то что есть решение и указано в газете на ошибки.

Кстати о газете. Надо помещать правильный, проверенный материал. А Каргер дал материал неправильный, те слова, которые были приписаны Пунину, были произнесены вовсе не им, и он правильно оскорбился. Надо проверять материал, а не безответственно помещать его в газете. Этим мы только дискредитируем газету»[1475].

Сам В. А. Серов показал в 1949 г. на допросе по делу Пунина следующее: