Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

«…Между учением Веселовского и марксизмом лежит непроходимая пропасть. Конечно, не следует упрощать дело и видеть в Веселовском только последовательного идеалиста и метафизика. Этот выдающийся русский ученый был очень противоречив, во многих местах он высказывает интереснейшие догадки, подчас становится и на стихийно-материалистические позиции. Этим объясняется и тот факт, что академику Шишмареву и профессору Жирмунскому в их статьях без особого труда удалось набрать достаточное количество цитат, чтобы придать Веселовскому “околомарксистский” вид. Но если мы берем наследие Веселовского в целом, выделяем в нем ведущую тенденцию, то должны отчетливо сказать, что она остается далекой марксизму, она ведет (и с годами все больше и больше) к идеализму, объективизму. Значит, заранее обречены на неудачу всякие попытки двигаться вперед, “опираясь на Веселовского, с девиацией на марксизм”.

Значит ли это, что Александр Веселовский должен быть полностью сдан в архив? Нет, не значит ни в какой мере! Мы не отказываемся от наследства Веселовского, оно законно принадлежит нам. Но нужно уметь пользоваться им с марксистских позиций, как В. И. Ленин учил материалистически читать Гегеля. Только тогда мы можем определить истинные научные масштабы работ Веселовского, можем взять тогда из его наследства то, что действительно поможет двигать нашу науку вперед.

Важность этого пересмотра наследия Веселовского определяется прежде всего тем, что отзвуки его идей еще слышны в книгах и статьях некоторых советских литературоведов. Одно из наиболее ярких тому доказательств – вышедшая недавно книга профессора В. Я. Проппа “Исторические корни волшебной сказки”, в которой автор использует метод оперирования абстрактными схемами Веселовского»[1688].

И после упоминания работы В. Я. Проппа авторы добрую треть своей обширной работы посвящают критике его монографии. С профессором Ленинградского университета партийные литературоведы расправляются без особых церемоний, уже не испытывая особенного стеснения: