Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

«Плохую услугу окажет В. Я. Проппу тот, кто будет говорить о частных ошибках, а не о порочности его основных исходных положений. Все эти частные заблуждения обусловлены тем, что исследование толчется в заколдованном кругу: обряд – сказка. А нужно было выйти за пределы этого круга. Надо объяснить сказку из определенных условий социальной жизни, раскрыть в ней исторически обусловленные идеалы трудового народа, выявить тенденцию стихийно-материалистического мышления масс, показать ее социальную функцию. Таким только и мыслится подлинно научное исследование о сказке.

Спору нет, нельзя отрицать начисто связь между сказкой и обрядом, эта связь, несомненно, была, но не ею одной определялись содержание и форма сказки. Пропп же, замкнувшись в изолированном ряду формальных сопоставлений, повторяет старую ошибку Александра Веселовского, который тоже, беря литературный факт, в конечном счете не мог проникнуть в его сущность, не мог раскрыть его во всех связях и взаимозависимостях.

От Александра Веселовского у В. Проппа и метафизическое представление о развитии сказки. ‹…› То положение, которое можно было вывести из работ Александра Веселовского – “идеи тленны, формы вечны” – господствует фактически и в книге В. Я. Проппа. Именно этим можно и нужно объяснить тот факт, что исследование В. Я. Проппа ведется только по формальному принципу, блуждает в дебрях схоластических, абстрактных сопоставлений и аналогий.

Буржуазный объективизм, то есть неуменье выделить ведущую, прогрессивную тенденцию развития и с этой точки зрения осветить весь процесс, заводит В. Я. Проппа в тупик. Он идет на поводу у буржуазных ученых-идеалистов типа Фрезера, Тэйлора, Фробениуса, Вундта и других, представлявших людей доклассового общества какими-то мистиками, философствующими идеалистами, некими Иммануилами Кантами в звериных шкурах.

Немарксистский подход в разрешении национального вопроса приводит В. Я. Проппа в лагерь буржуазного космополитизма. В результате русская народная сказка объясняется не конкретно историческими особенностями нашего народа, а выводится из самых отдаленных и во времени и в пространстве зарубежных образцов. Достойно удивления то рвение, с которым В. Я. Пропп старается буквально вытравить национальные черты в русских сказках, сводя всё к мифу и обряду зарубежных народов. Так, русское гостеприимство, отраженное в сказке, оказывается, означает ритуал похорон из египетской “Книги мертвых”. Даже говоря об эпизоде, когда баба-яга кричит: “Фу-фу, русским духом пахнет!”, – Пропп прилагает массу усилий и комбинаторских способностей, чтобы доказать, что это не русский дух, а запах живого человека вообще, попавшего в царство мертвых. Научные результаты подобных конструкций ничтожны, но зато политический вред подобных отрицаний национальной оригинальности русской сказки очевиден.

Книга В. Я. Проппа наглядным образом свидетельствует о неизбежности тупика, в который заведет исследователя пребывание на ложных, антимарксистских исходных позициях. Не “опираясь на Веселовского с девиацией на марксизм”, а только полностью, до конца, освободившись от старых, ошибочных, уже давно отвергнутых ходом истории и науки установок, только целиком утвердившись, как марксист, как представитель самого передового, подлинно научного мировоззрения, может ученый успешно двигать науку вперед.

Наша большевистская партия и лично товарищ Сталин с особой остротой поставили вопрос о повышении уровня всей нашей идеологической работы. Советские ученые призваны народом и партией смело двигать вперед науку, завоевывая новые и новые ее области, должны бесстрашно давать отпор всем нападкам и наскокам со стороны лагеря буржуазных империалистов, беспощадно разоблачать лживость и антинаучность буржуазных фальсификаторов науки.

Все это в полной мере относится и к литературоведению. Все области истории и теории литературы – это боевой фронт, где мы даем беспощадный бой всем силам реакции, всему отсталому, тормозящему дальнейшее развитие науки»[1690].