Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

«Барски пренебрежительное отношение к местным органам, недооценка коллектива, с которым он работает, чванливость и бестактность. Тут уж товарищам известен этот факт. Очень жаль, что он своевременно не был предметом партийного разговора, как произошло дело в Молотове. А дело обстояло так. На обратном пути из Новосибирска в Москву тов. Вознесенский дал две телефонограммы в Молотов, где он предлагал заведующим облОНО и горОНО явиться ночью на вокзал (он ехал в сопровождении консультанта Челпановой[1202]) для разрешения вопросов, связанных с подготовкой к новому учебному году. Просьба министра была уважена. В течение двух дней шла подготовка в обкоме партии, облисполкоме, облОНО и горОНО. К 4‐м часам утра, к моменту прибытия поезда, на вокзале было пять ответственных товарищей – заместитель председателя облисполкома, заместитель председателя горисполкома, заведующий школьным сектором обкома партии, заведующий облОНО и заведующий горОНО. Поезд прибыл. И, как говорит заведующий школьным сектором обкома партии, их даже в вагон не пустили. Им сказали, что министр спит, что эти вопросы можно рассмотреть и завтра и что вообще эти вопросы не должны быть предметом рассмотрения министра. Товарищи тогда сказали, что им здесь делать нечего, и ушли. И, конечно, чувство оскорбленности осталось у них до сих пор, и они с глубоким возмущением говорили об этом на совещании, созванном в обкоме партии»[1203].

Начальник Управления школ рабочей и сельской молодежи Н. В. Харчев напомнил первые «подвиги» бывшего ректора ЛГУ:

«Возьмем памятный случай в первые дни деятельности министра Вознесенского, когда он после заседания Сессии Верховного Совета встретился с депутатами Верховного Совета у себя в зале заседаний Коллегии. Собрав к себе на беседу депутатов послушать их нужды, бывший министр Вознесенский вовсе не слушал их как подобает министру, как подобает человеку, а выслушивал их как унтер Пришибеев.

На одну из просьб министра просвещения Дагестанской республики о том, что им необходимо помочь в увеличении количества методических кабинетов, так как в республике 11 национальностей, а методический кабинет всего-навсего один. Грубо, резко по-пришибеевски Вознесенский обрывает и говорит: “Вы мне не говорите об этих мелочах, мне мелочи не нужны, выкладывайте мне дела большой государственной важности”.

Какие большие дела, когда самые насущные вопросы просвещения Вознесенский не принимал в расчет в своей практической работе. Это был стиль, это был метод и отношение к запросам»[1204].